Akademik

Лезгинская литература

Лезгинская литература: ЛЕЗГИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА. — Лезгинами (лезг, лезгияр) называет себя один из дагестанских народов, насчитывающий около 200.000 чел., занимающий в данное время Касум-Кентский, Курахтский и Ахтынский районы Даг. АССР, Гильский и частью Хаимастский районы Аз. ССР, расположенные по обе стороны реки Самура. Основная форма производства — сельское хозяйство; сильно развиты отхожие промыслы; налицо отчетливая классовая диференциация. Тюрки называют лезгинами всех горцев, но кроме указанного народа ни один дагестанский народ себя лезгинами не называет; поэтому придуманное Усларом для лезгин специальное название «кюринцы» является излишним и к тому же совершенно необоснованным.
       Л. л. по сравнению с литературой других горских народов Дагестана может быть признана достаточно развитой и богатой. Большой популярностью, так же как и у многих других народов, пользуется у лезгин животный эпос — сказки, в которых большей частью в качестве основного персонажа выступает хитрая лиса, обманывающая более простоватых волка, медведя, осла, верблюда.
       Не менее распространены фантастические сказки о приключениях удачливых бедняков, глуповатых, по мнению села, людей. В этих сказках фигурируют мифические «великаны», «дивы», «волшебный змей», волк, говорящий человечьим языком. Все они помогают герою избавиться от беды, преодолеть препятствия и т. д. Концовки этих сказок напоминают русские концовки этого же типа сказок — «так зажили они, а рассказчик вернулся домой». Обращает на себя внимание обилие пословиц, поговорок, прибауток, коротких метких присказок, отображающих «житейскую мудрость» феодально-родового общества («Протягивай ногу, выяснив длину одеяла», «Каждый собирает посеянное им», «Сытый не может понять голодного»), или примитивные процессы производства и возникающие на их основе человеческие отношения, главным образом споры. Но наряду с ними большой удельный вес имеют и большую роль играют пословицы, поговорки, частушки, сказки с ярким отражением распада родовых отношений, нарастающего классового расслоения изменений в технике и социально-бытовых моментах производства. Старик-крестьянин противопоставляется феодалу-крепостнику, «мудрость» старика спасает общину от самодурства феодала, бедняк-пастух противопоставляется аульскому старшине и т. д. В подавляющем большинстве случаев произведения фольклора становятся на защиту трудящихся, показывая изворотливость их ума, волю, выносливость («Если пастух захочет, то и от козла сыр добудет»).
       Эксплоатации, угнетению бедноты и трудящихся в фольклоре отводится значительное место, хотя защита бедноты часто и вуалируется («курица яйца несет, Тамал (женщина) их уносит»). Однако рядом с этим до известной степени намечаются и пути сопротивления, борьбы. Правда, под влиянием исламского духовенства лезгины говорят: «чем хватать человека за подол (т. е. просить у него помощи), лучше просить у аллаха»; но рядом с этим существует пословица — «кто был ранен, знает, как лечить рану» (смысл такой, что «потерпевший скорей и лучше найдет способ защиты»). Столетиями длящееся угнетение бедноты и вообще трудящихся, крайне тяжелое их экономическое положение сообщают лезгинскому фольклору грустный, порой беспросветный, нередко очень озлобленный тон. Очень много песен о горькой доле бедняка, бьющегося в тисках феодала или кулака. Еще больше песен о горькой участи женщины, угнетенной властью адата, родовых традиций.

«Семь садов поливают
       Ради одного дерева,
       А меня отдали за немилого,
       Чтобы получить пятьсот рублей».

Большое место занимает в фольклоре город Баку — нефтяной и промышленный центр. Диференциация на селе после завоевания Дагестана царской Россией углублялась с каждым годом. Все больше разоренных крестьян выбрасывалось на отхожие промыслы. Большинство уходило в Баку, оставляя жен и детей бо`льшую часть года часто в ужасающей нищете. Немалое место в фольклоре занимают антирелигиозные песни и сказы. Народное устное творчество продолжается и поныне, но современный фольклор носит уже отчетливый классовый характер. В нем фигурируют, с одной стороны, рабочий, батрак, бедняк, коммунист, красноармеец, борющийся за социалистическое строительство, с другой — слышится ядовитое шипение классового врага. Но в то время как социалистический сектор обогатился уже новыми разнообразными формами, у нашего классового врага остается все та же самая ядовитая частушка. Впрочем, частушка — преобладающая форма и в социалистическом секторе.
       Гражданская война дала особенно большое количество частушек и коротеньких песен. В них — не только отражение борьбы в целом, но и художественное воспроизведение отдельных эпизодов и бытовых сдвигов. В последние годы обострения классовой борьбы и систематического поражения кулачества сопротивление классового врага растет; но чем меньше средств борьбы у него остается, тем упорней и чаще он использует литературу в целях дезориентации масс, надлома их воли, возбуждения недовольства.
       Беднота понимает причины злобы кулака и, посмеиваясь над ним, поет:

«Когда организуется новый колхоз,
       Кулак жарится на медленном огне;
       «Настал», кричит, «наш черный день,
       Вопить нам, плакать, да терзаться!»

В условиях соцстроительства, в условиях обостряющейся классовой борьбы поэтическое творчество у лезгин развертывается с небывалой быстротой. Хотя почти каждое удачное произведение быстро становится известным широким массам, но при ближайшем изучении легко обнаруживаются и село, где оно впервые появилось, и часто сам автор. На селе любят и ценят своих поэтов, окружают их почестями, устраивают соревнования их. Уже в XIX в. мы устанавливаем у лезгин, несмотря на отсутствие письменности, ряд выдающихся поэтов, многие произведения к-рых стали всеобщим достоянием и при недостаточно внимательном изучении легко могут быть приняты за произведения коллективные, безымянные. Особенно ярко выделяется плеяда поэтов середины XIX века с Магомед Эмином (известен под прозвищем «Етым», ум. в 1878) во главе (его брат Мелик, Шайда и др.) и более позднее поколение: Молла Нури (ахтынец), Хпедж Курбан, Сайфулла Курахский, Гаджи Ахтынский, знаменитый Султан из Касум-Кента и др. В данное время собрана еще только очень незначительная часть их произведений, почти совсем нет переводов. Собиранием раньше занималась старая аульская арабская интеллигенция. Лишь в начале XX века, перед революцией, за эту работу взялась интеллигенция русской школы (Мирзабек Ахундов, Надиршах Султанов и др.). Особенно большую работу в этом направлении ведет в настоящее время писатель и литературовед Гаджибек Гаджибеков.
       Магомед Эмин и его современники воспитались на персидской и арабской литературе (именно влияние персидской, а позже арабской литературы сказывается в наличии рифмованного стиха у лезгин вообще и у этих писателей в частности). Они выросли на идеях зарождавшейся и развивавшейся в то время буржуазно-национальной освободительной борьбы против русского царизма. Основной мотив большинства их произведений — борьба против русских, пишут ли они о Шамиле, о Зелим-Хане или Энвербее. Общая их ориентация — на пантюркизм и ислам, при этом у Магомед Эмина она выражена слабее, у позднейших — более ярко и определенно.
       Некоторые из этих старых поэтов пережили революцию и сейчас по-новому определились в новых условиях классовой борьбы. Знаменитый Хпедж Курбан не принял социализма. Он стал на сторону кулака, «обиженного» советской властью. В последнее время не слышно его произведений. Престарелый поэт Стал-Сулеймен идет с революцией, сейчас работает в колхозе, продолжает борьбу с духовенством, критикует недочеты соцстроительства, но видно, что старому неграмотному поэту все труднее становится разбираться в новой обстановке.
       После революции и особенно с организацией письменности и печати ряды писателей и поэтов, пишущих на лезгинском языке, растут очень быстро. Основное ядро их группируется вокруг газ. «Дзи-Дунья» (Новый мир) и в последний год в лезгинской секции ДАСП. В этом новом поколении советских писателей и поэтов уже выделилось несколько имен, подающих большие надежды. Среди них Мемей Эфендиев — новатор, талантливо ломающий все установившиеся до революции в лезгинском яз. поэтические формы; Сайфулла Хаджиев — с большим искусством трактующий бытовые вопросы, ведущий борьбу с духовенством, мюридизмом; Алибек Фатахов — пролетарский писатель, зачинатель лезгинской прозы (повесть «Кровавые следы»), своими произведениями знакомящий лезгинскую массу с городом, заводом, с историей классовой борьбы; Магомед Хаджиев — посвятивший себя вопросам классовой борьбы и социалистического строительства в ауле; Азис Гамидов — автор бытовых драм и поэтических произведений на темы школы и культстроительства; А. Ибрагимов — тоже работающий над вопросами культурной революции; Гаджибек Гаджибеков — драмы которого «В когтях адата» и «Колхоз» пользуются всеобщей известностью; Асан Бала-Бутаев, Хаджи Магомед Аликперов, Рамазан Юсупов (Юсуфан), Хаджи Баба Шугаев, Н. Нури, Куреддин Ширипов и мн. др.
       Почти все эти молодые писатели и поэты являются активными участниками классовой борьбы и социалистического строительства. Многие из них — коммунисты и комсомольцы. Они решительно порвали со старым бытом, ведут упорную борьбу на фронте культурной революции за новые формы производства, за новый быт, за новую культуру, национальную по форме и социалистическую по содержанию.
       Н. Нури пишет к матери:

«Нет у меня больше слов с тобой говорить —
       Ты мне портишь мою мысль и мою жизнь.
       Не говори со мной старыми словами,
       Старый быт и законы сгорели — их нет.
       Ты ходишь каждый день в хар,
       Там набираешься кулацкого шипенья,
       Возвращаешься и жжешь меня их ядом,
       Оставь, не терзай меня, родная.
       Там умирающий быт изрыгает
       Сердца разбитого стоны и злобную месть,
       А я теперь новый человек,
       Я люблю новую жизнь новой эпохи...
       Пятиконечная звезда нам светит, как солнце,
       Наука — в нашем сердце яркий факел.
       Если ты стремишься в райский сад,
       С нами ты найдешь его — это наша коммуна».

Как в отношении техники, так и в отношении содержания молодые современные писатели и поэты уже опередили лезгинских писателей XIX в. (исключение — Магомед Эмин). Но нужно отметить, что, так же как и у писателей XIX века, у современных литературных работников лезгин преобладает поэзия. Лишь драма получила сравнительно большее развитие. По всей лезгинской территории разбросаны любительские аульские труппы. Они используют в качестве театральных подмостков балконы домов, площади, аульские клубы и школы. Население очень любит театр и охотно его посещает. Чувствуется однако недостаток пьес. Тюркская пьеса, заимствованная из Азербайджана, держится на сцене еще довольно прочно. Проза же отстает чрезвычайно. Почти нет очерков, освещающих животрепещущие вопросы жизни аулов. Нужно признать недостаточной подготовку кадров лезгинских писателей. Нет еще четкого классового подхода, уменья диалектически осветить вопрос, немало и технических трудностей, которые еще предстоит преодолеть. Нужна большая работа по консолидации и перестройке литературно-художественных организаций под руководством авангарда пролетариата — Коммунистической партии.
Библиография:
Кюринские тексты, сообщенные Леонидзе и Султановым (сб. материалов по описанию местностей и племен Кавказа, вып. XIV, Тифлис, 1892); Услар П., Этнография Кавказа, Языковедение, вып. VI, Кюринский язык, изд. Управления Кавказского учебного округа, Тифлис, 1896; Писать ли по-лезгински? (к вопросу о лезгинском языке), издание кружка лезгин при Комитете по изучению языков и этнических культур народов Востока СССР, Под редакцией проф. Л. И. Жиркова, М., 1926 (стеклография); Песни лезгинских поэтов, Центриздат, Москва, 1927; Генко А. Н., проф., Диалектология лезгинского языка, «Известия Академии наук», серия VII, № 4, Л., 1929.