Akademik

    ШЭНЬ (кит. — дух, а также духи, душа, одухотворение, одухотворенность, духовность, разум, разумность, святость, непостижимое, чудесное) — категория китайской философии и культуры. Имеет три основных смысла: 1) “дух”, божество, персонификация духовных субстанций (часто в сочетании гуй шэнь, “нави и духи”); 2) духовная субстанция, одно из субстантивированных мировых “начал” наряду с (и-“пневмой” и (зин-“семенем”; 3) потенции мыслительной, познавательной и любой психической деятельности, реализующиеся в движении “духовной пневмы” (шэнь ци) и проявляющиеся в виде “воли” (чжи) и “мысли/идеи” (и).

    Согласно традиционным религиозным представлениям, шэнь персонифицируют прежде всего духов предков; дух человека, должным образом не похороненного и лишенного заботы потомков (жертвоприношений), превращается во вредоносного навя (гуй). В памятниках сер. 1-го тысячелетия до н. э. упоминаются “горние души” (хунь) и “дольние души” (по; см. Хунь по). Представления о них стали общепринятыми для всех исконно китайских религий. Считается, что комплекс душ-хунь определяет сознание и мышление человека, тогда как душипо обусловливают жизнедеятельность. По смерти человека души-хунь становятся духом-шэнь и впоследствии растворяются в небесной субстанции (ци-“пневме”), а души-по могут превращаться в навя, пребывают в подземном царстве “желтого источника” и растворяются в “земной пневме”. Принципы конфуцианского отношения к духам как потусторонним силам заложил Конфуций: “Почитаю духов, но держусь от них в отдалении” (“Лунь юш”, VI, 20); по отношению к “Небу и духам” он рекомендовал “почтительную осторожность” (цзин). Такая позиция Учителя обусловила полное отсутствие собственно религиозно-мистического пласта в конфуцианстве.

    Примерно с 4 в. до н. э. религиозные и философские интерпретации шэнь начинают отчетливо различаться. В “Си цы чжуани” (см. “Чжоу и”) шэнь объявляется тем, что “непостижимо в янь як” (1,5); там же начинает оформля' '.ся представление о шэнь как потенции разума и психики. В “Дао дэ цяте” дао объявлено “одухотворяющим” (шэнь) началом всего сущего, в т. ч. “навей и духов”, но если Поднебесная гармонизирована (в ней “царит дао”), то “нави в ней не одухотворены” (1,10, II, 5 и т. д.); бином гуй шэнь предстает обозначением динамических сил космоса, воплощенных в “осемененной пневме” (цзин ци). В “Чзкуан-цзы” содержится аналогичное “Дао дэ цзину” положение об “одухотворении” дао “навей и владык/предков”, а шэнъ предстает как субстанция, способная “иметь разрывы” и обусловливающая “духовную жизнь”, или “духовное порождение” (шэнь шэн); “целостность духа” обусловлена гармонической целостностью “[телесной! формы” (сик). В конфуцианских трактатах 4—3 вв. до н. э. рассматриваются гл. о. гносео-психологические аспекты шэнь. Так, в “Сюнь-цзы” шэнь как психоэмоциональное начало объявлялось вторичным и зависимым от “оформленной плоти” (cwr цэюп).

    Завершенная космологическая интерпретация шэнь, связанная с его гносео-психологическим толкованием, представлена в *Хуайнань-цзы”: “дух” входит в триаду субстантивированных “начал” (юань) Вселенной, или “трех цветков” (сань хуа), и может быть производным от “семени” (цзин), способного “утончаться” до состояния шэнь (VII, 129). Шэнь выступает там условием “разумности” человека (VII, 29).

    Обозначением “духа”, “духовной силы” и “духовности” является также слово “лин”, зафиксированное в трактатах 4—2 вв. до н. э. Оно обычно ассоциировалось со сферой “небесного”. Иногда оно применялось как коррелят шэнь, напр. в “Дао дэ цзине” означало свойство шэнь — “чуткость”, “одухотворенность”. Понятие “лин” менее терминологизировано и обычно меняется в сочетаниях: лин ци (“одухотворенная пневма”). проникающая в “сердце” и исходящая из него (“Гуань-цзы”), лин тай (“престол духа”) — “сердце” как вместилище всего сущего, лин шу (“столп духовности”) — название раздела древнейшего медицинского трактата “Хуан-ди нэй цзин” (“Канон Желтого императора о внутреннем”, 2—1 вв. до н. э.), лин бао (“одухотворенная драгоценность”, или “дух и драгоценность”) — обозначение душ-хунь и душ-по в даосизме и т. п.

    В первые века н. э. одной из заметных философских тем стала проблема соотношения син (“[телесной] формы”) и шэнь. Хуань Тань (кон. 1 в. до н. э. — нач. 1 в. н. э.) и Ван Чун уподобляли шэнь огню, а “[телесную] форму” —зажженной им свече; по Ван Чуну, “человек порождается духовной пневмой (шэнь ци) и со смертью вновь в нее возвращается”. Сюнь Юэ (2 в.) сформулировал развитый впоследствии в неоконфуии• анстве тезис о шэнь как одной из составляющих “[индивидуальной] природы” (син) наряду с “[телесной] формой”. В 4—6 вв. противники буддизма из числа конфуцианцев через призму проблемы соотношения “формы” и “духа” рассматривали буддийское учение о сансаре, истолковывая его как апологию “бессмертия человеческого духа”. Ревнитель конфуцианских ценностей Хань Юй рассматривал существование “навей и духов” (гуй шэнь) как “оформленные” структуры, имеющие “вещное” бытие, но чувственно не воспринимаемые (“беззвучные”). Совершение недолжного поступка, идущего вразрез с устоями миропорядка, вызывает воздействие “навей” на “формы” явленного мира, что ведет к несчастьям. В “учении о бессмертии” (сянь сюэ) средневекового даосизма на первый план вышла идея “одухотворения” (шэнь) “тела/ личности”, которое считалось условием приобщения к всеединству и всемогуществу вечного дао и превращения в “святого-бессмертного” (шэнь сянь). Основным средством такой трансформации считалась алхимия — сначала инструментальная (“внешняя”), а затем медитативная (“внутренняя”), нацеленная на создание “бессмертного зародыша” из субстанций организма. “Внутреннеалхимическая” традиция отодвинула задачу литургического общения с духами на задний план по отношению к претворению “пневменных” субстанций в “дух”. Технический аспект этой задачи требовал локализации соответствующих субстанций в организме. До новой эры, видимо, преобладало мнение, зафиксированное в “Гуань-цзы” и закрепленное в “Хуан-ди нэй цзин”, о сосредоточении шэнь в сердце. У β Хуна в “Баопу-цзы” представлена восходящая кДун Чжуншу версия о локализации шэнь в голове. Там, по учению “внутренней алхимии”, располагается “верхнее киноварное поле”; в среднем (грудь) и в нижнем (живот) “киноварных полях”, в которых “бессмертный зародыш” проходит различные этапы развития, помещались соответственно ци“пневма” и цзин-“семя”. Эти представления оказали значительное влияние на теорию китайской медицины и психопрактики, в которой впоследствии возобладала компромиссная схема: она предусматривала пять “киноварных полей” и учитывала представления о локализации шэнь в голове и сердце, а также его присутствие во всех внутренних органах.

    Неоконфуцианская концепция шэнь сформировалась под определяющим влиянием идей ЧжоуДуньи и Чжан Цзая. Первый акцентировал гносео-психологическую сущность “духовности” как “проникновение [в суть вещей]”. У второго шэнь предстает как проявление дао, обусловливающее способность вещей к “[взаимо]восприятию” (гань). Оно является условием “превращения” (хуа) единой мировой “пневмы”, а “нави и духи” — космическими сущностями, потенциями дуальных космических сил инь ян соответственно к “сгибанию/сжатию” и “выпрямлению/расширению” “пневмы”.

    Лит.: Лисевич И. С. Литературная мысль Китая на рубеже древности и средних веков. М., 1979; КобзевА. И. Учение Ван Янмина и классическая китайская философия. М., 1983; ГэЖунцзчнь. Чжунго чжэсюэ фаньчоу ши (История категорий китайской философии). Харбин, 1987, с. 202-15.

    А. Г. Юркевич