АЛЬТЮССЕР
(Althusser) Луи Пьер (1918—1990) — французский философ, крупнейший представитель неомарксизма. Член ФКП (1948—1980), участник войны в Испании и Движения Сопротивления. Ученик Башляра. Более 30 лет (до 1981) преподавал в парижской Эколь Нормаль. Основные сочинения: ‘За Маркса’ (1965), ‘Читать ‘Капитал’ (в соавторстве с Э. Балибаром и Р. Этабле, 1965), ‘Философия и житейская философия выдающихся ученых’ (1967, опубликована в 1974), ‘Ленин и философия’ (1969), ‘Идеология и идеологические аппараты государства’ (1970), ‘Элементы автократии’ (1973), ‘Позиции’ (1976), ‘Почему я не могу оставаться в Коммунистической партии Франции’ (1978), ‘Заметки о психоанализе’ (1993), ‘О философии’ (1994) и др. Смысл творчества А. обусловливался политическими (осуждение Сталина на XX съезде КПСС, раскол в комдвижении ввиду конфликта между китайскими и советскими коммунистами) и теоретическими истоками. Во времена А. неомарксизм в его экзистенциалистской версии исполнял функции своеобычной философии истории, стремясь установить связь между наличным порядком вещей и переживаемыми субъективностями индивидов. Марксистская догматика в условиях демократической Западной Европы могла воспроизводиться лишь деформированным мировосприятием отдельных людей. А именно: оценкой отношения ‘эксплуататоры — эксплуатируемые’ в качестве экзистенциального и, как следствие, осознанным выбором социальной модели, исключающей мировоззренческий плюрализм. (По мысли А., ‘невежды’, превратившие ‘Капитал’ в свою Библию, оказались прозорливее подавляющего большинства ученых мужей. Причина этого в том, что ‘вопреки буржуазной и мелкобуржуазной идеологии, которая оказывает на них страшное давление, они /эксплуатируемые — А.Г., А.Ф./ не могут не видеть этой эксплуатации, поскольку она составляет их повседневную жизнь’.) В контексте осмысления того, что данная мифологема стремительно утрачивала популярность и маргинализировалась, А. определил идеологию как некое ‘выражение пережитого отношения человека к условиям его существования’. Данное выражение, по А., всегда фундировано чем-то воображаемым и в принципе не имеет отношения к познанию истины. Согласно А., основание марксизма необходимо отыскивать не в философии свободы, но в соображениях эпистемологического порядка. А. стремился трактовать Маркса с позиций структурализма, рассматривая его как первого философа, предложившего концепцию, могущую быть оцененой как ‘смерть субъекта’. Поэтому он, в отличие от предшественников, не обращается к ранним работам Маркса, содержащим элементы гуманизма, а делает акцент на поздних произведениях. А. усматривает радикальный разрыв между гегельянской антропологией Маркса и структурным анализом социальной реальности, предлагаемом в ‘Капитале’. Им подчеркивается новизна метода Маркса по сравнению с диалектикой Гегеля. Эта новизна, по мысли А., заключается в отказе от гегелевского сведения философских проблем к субъекту как единому центру антропологической каузальности. Как полагал А., марксизм не диалектичен, метод Маркса кардинально нов. Опережая свое время, Маркс был вынужден, за неимением адекватных языковых средств, употреблять гегелевскую терминологию. Правильнее же, согласно А., элиминировать слово ‘диалектика’ из профессиональных словарей как преждевременный проект. По схеме А., науки — это теоретические практики, превращающие в ‘познания’ (суть в научные истины) идеологические результаты существующих эмпирических практик (всевозможных видов деятельности людей). Диалектика (как и философия) является общей теорией практики как таковой (практику в целом А. трактовал как эквивалент ‘единства человека и природы’). Основана эта общая теория на теории научных практик (или эпистемологии). Как отмечал А., в диалектике ‘теоретически выражена сущность теоретической практики вообще, а через нее — сущность практики вообще, а через нее — сущность изменений, ‘становления’ вещей вообще’. А. стремится к обоснованию марксизма в качестве строгой научной теории, направленной на выявление структур социальной реальности с помощью исторического материализма (науки — учения о социальных формациях) и диалектического материализма (философии — теории научной практики). По мысли А., исторический материализм был изложен Марксом в ‘Капитале’. Эту книгу А. рассматривал как крупнейшее событие в истории науки, сопоставимое с основанием математики Фалесом или физики Галилеем (‘Ленин и философия’). Философия Маркса, по А., содержится в логике ‘Капитала’; ее больше ‘нигде’ (‘Читать ‘Капитал’) невозможно обнаружить. А. использует принцип ‘теоретического антигуманизма’, который направлен против любых попыток привнести в марксизм антропологическую тематику. Как отмечал А., ‘не с конкретными людьми имеет дело наука, а с людьми-функциями в определенной структуре, носителями рабочей силы, представителями капитала... В теории люди соединены формой, поддерживающей структурные отношения, индивидуальность предстает в форме особых эффектов структуры’. Теоретический антигуманизм Маркса, по А., — основание как познания, так и практической трансформации мира: ‘нельзя что-то знать о людях, если только не испепелить философский миф о человеке. Любая философия, пытающаяся так или иначе реставрировать марксистскую антропологию или философский гуманизм, будет в теоретическом смысле собиранием пыли’. (В 1967 А. выступает с курсом лекций, критикующих так называемый ‘шардено-марксизм’, соединяющий в себе космологизм Тейяра де Шардена, религию и некоторые марксистские принципы.) Согласно А., осмысление соотношения исторического и диалектического материализмов (как, соответственно, науки об истории и философии этой науки) правомерно осуществлять в рамках категориально-понятийного комплекса, включающего ряд базовых терминов: 1. ‘Практика’ (или ‘трансформация без субъекта’), включающая исходный материал, средства производства, конечный продукт. 2. Сопряженная с ней (практическая и теоретическая) идеология — единство реальных и воображаемых отношений к наличным условиям существования людей; по А., ‘идеология окликает индивидов как субъектов’, тем самым конституируя их. ‘Узнавание/неузнавание’, ‘интерпелляция’ (‘запрос’, ‘призыв’) конституируют основания теории идеологии А. По его мысли, функция идеологического узнавания суть ‘одна из двух функций идеологии как таковой (ее обратная сторона — это функция неузнавания)’. Как отмечал А., ‘идеология ‘действует’, или ‘функционирует’ так, что среди индивидов она ‘рекрутирует’ субъектов (она рекрутирует их всех); или ‘трансформирует’ индивидов в субъектов (она трансформирует их всех). Происходит это в той самой операции, которую я называю интерпелляцией, или окликанием. Эта операция стоит даже за самыми обычными действиями, например, когда полицейский (или кто-нибудь другой) окликает тебя: ‘Эй, ты!’...Индивид, которого только что окликнули на улице, обернулся. В результате этого ‘психологического поворота на 180 градусов’ он превратился в субъекта. Почему? Потому что он распознал, что оклик был ‘действительно’ адресован ему и что ‘окликнули действительно его’ (а не кого-то другого)... И вы, и я всегда уже субъекты и как таковые постоянно исполняем ритуалы идеологического узнавания, гарантирующего, что мы действительно есть конкретные, индивидуализированные, различимые и, естественно, незаменимые субъекты’. 3. Структурированное целое (‘всегда заранее заданное’). Согласно А., комплексирование социального процесса не есть итог разворачивания исходного противоречия, а изначально обусловлено; общественное бытие, по мнению А., исторически выступает в качестве совокупности всевозможных (экономической, политической, идеологической и теоретической) практик (марксово-гегельянские схемы ‘центрированной тотальности’ А. акцентированно замещает рассеянной топикой равноправных и разнокачественных инстанций). 4. Сюр-детерминация или ‘сверх-детерминированное противоречие’. 5. ‘Эпистемологический перелом’, связанный с созданием диалектического материализма, по мысли А., был осуществлен Марксом вне контекста предшествующих социальных теорий). Согласно схеме А., марксова теория — наука о научности науки — центрирована на механизмах продуцирования знаний. По мысли А.: а) наука есть знание происхождения (посредством ‘эпистемологического разрыва’ — термин Башляра) идеологии; б) наука являет собой это самое знание вследствие изменения этого идеологического продукта (‘Читать ‘Капитал’). А. весьма точно отметил, что познавательная процедура суть конструирование мышлением постигаемого объекта (‘мыслительное присвоение находящегося вне мышления реального объекта’). В 1970-е, в эпоху спада популярности марксизма, А. пересматривает ряд своих взглядов: он переносит акцент с трактовки марксизма как научной теории на его интерпретацию в качестве теории политической борьбы. (Маркс, с точки зрения А., ‘основал не новую философию практики, а новую практику философии’.) По убеждению А., на разных этапах своего существования марксизм реализовывал: а) апологетическую функцию (обосновывая конкретные политики и практики); б) экзегетическую функцию (комментируя тексты, полагавшиеся до этого непреложной истиной); в) практическую функцию (раскалывая социум и науку на ‘буржуазную’ и ‘пролетарскую’ компоненты). Жизнь самого А. была омрачена шизофренией, которой он страдал многие годы. Несмотря на длительные курсы лечения, эта болезнь в конечном счете привела к преждевременному завершению его философской карьеры. В 1980, в состоянии шизофренического расстройства, он убил свою жену Элен Леготье и был помещен в психиатрическую клинику, где находился до 1988. Немногочисленные работы А. оказали сильное влияние на леворадикальные течения шестидесятых и, в частности, на маоистские группы французских интеллектуалов, вокруг которых начиналось формирование постструктурализма. Его влияние определяется также многолетней работой в качестве преподавателя в Высшей нормальной школе. Среди его учеников следует выделить Фуко и Деррида.
История Философии: Энциклопедия. — Минск: Книжный Дом. А. А. Грицанов, Т. Г. Румянцева, М. А. Можейко. 2002.