Akademik

        РЕЛЯТИВИЗМ (от лат. relativus — относительный) — философский принцип интерпретации природных, социокультурных, мировоззренческих, когнитивных объектов в их отношении друг к другу и своему окружению. Он подчеркивает примат связи объектов перед их субстанциальными свойствами, приоритет целостности, системности реальности перед ее отдельными частями, развития перед сохранением.

        Формулировка принципа Р. впервые встречается у древнегреческих софистов Протагора и Горгия, далее — в античном и нововременном скептицизме, в английском эмпиризме. Вопрос об относительности знаний и убеждений постоянно возникал в периоды научных революций, смены мировоззренческих систем, в частности на рубеже 19—20 вв. Принцип физического Р. в рамках специальной и общей теорий относительности (СТО и ОТО) связан с философским Р. весьма опосредованно. Будучи элементом физической теории, данный принцип состоит в переосмыслении понятий классической механики времени, пространства, массы, скорости). При этом в рамках некоторых интерпретаций СТО имеет место неправомерное отождествление понятия «наблюдателя» А. Эйнштейна с введением «субъективного элемента» в сферу физических взаимодействий, с субъективно-идеалистическим представлением о зависимости реальности от познающего субъекта. Как концепция Р. принимает во внимание относительность, изменчивость суждений, норм, правил и критериев, зависимость их истинности, правильности от пространственно-временных, культурно-исторических, социальных, психологических и ценностных факторов.

        Этический Р. полагает, что не существуют безусловные, общие для всех культур моральные ценности и нормы, коренящиеся в неизменной, внеисторической природе человека. Необходимо принимать во внимание социальный контекст и нормы данного общества, ибо они признаются правильными для одной и неправильными для другой среды. Социально-культурный Р. есть акцентирование моментов своеобразия и исторической изменчивости человекоразмерных систем (общественных, культурных, языковых), их ситуативной обусловленности, замкнутости и несоизмеримости друг с другом. Таковой тип Р. обычно связан с отрицанием линейного развития культуры, с представлением о существовании охватывающих и несоизмеримых форм жизни и мировоззрений, структурирующих мышление людей определенных эпох и культур (Н. Данилевский, О. Шпенглер). К нему примыкает гносеологический R, отвергающий абсолютный характер философских категорий, научных законов, чувственных представлений, кумулятивное развитие знания, Его сторонники подчеркивают нагруженность эмпирических данных теоретическими интерпретациями, зависимость теоретических терминов от включенности в теоретические схемы, обусловленность теорий мировоззренческими системами и социальными конвенциями, функциональную и содержательную зависимость знания и сознания от деятельности и общения, прерывность и неравномерность познавательного процесса. В качестве источника гносеологического Р. нередко рассматривают принцип «лингвистической относительности» Э. Сепира—Б. Уорфа, тезис «онтологической относительности» У Куайна, понятие «несоизмеримости» (Т. Кун, П. Фейерабенд) и др.

        Моральный Р. отрицает абсолютный характер, т.е. всеобщность и принудительность морали, подчеркивая условность и ситуативность моральных норм. При этом утрачивается специфика морали как движения от сущего к должному, а мораль подчиняется, как правило, субъективным пристрастиям или общественной целесообразности (крайние варианты гедонизма и утилитаризма, граничащие с аморализмом). Р. разделяет основные принципы историцизма, социологизма, холизма и функционализма, противоположные позициям субстанциализма и фундаментализма.

        Р. не является самостоятельным направлением среди других, но настойчиво проявляется как неотъемлемое свойство познания вообще, особенно современного, где плюрализм «миров», подходов, критериев, систем ценностей, парадигм общепризнан. Р. Рорти говорит о существовании двух традиций в современной философии, связанных с различием в понимании истины, одну из которых он обозначает как «Р.», а другую именует традицией Платона—Канта—Гегеля, понимавших путь к истине как движение к верному представлению о мире «как он есть сам по себе» и видевших основу достоверных суждений в чувственных данных и ясных идеях. Соответственно, к «релятивистам» относятся Л. Витгенштейн, М. Хайдеггер, М. Фуко, Ж. Деррида, а также представители американского прагматизма и аналитической философ и и У Джеймс, Р. Рорти, У Куайн, Т. К у н и др. Они не считают себя противниками рационализма и не утверждают, что истины — всего лишь «удобные фикции», но отказываются от традиционного философского проекта — найти прочные и неизменные критерии для суждений.

        В контексте идеалов классической рациональности Р. по-прежнему подвергается критике и категорическому неприятию. В представлениях об абсолютной истине, абсолютном наблюдателе, признании истины как объективного, независимого от сознания, определенного, адекватного знания Р. не может быть признан как имеющий право быть. Однако многолетняя борьба с этим феноменом не дает результата, а современные науки и постмодернистские подходы вынуждают признать релятивность знания как неотъемлемый и значимый момент познавательной деятельности человека. Предпосылки Р. в познании — это такие объективные свойства действительности, как изменчивость, развитие, объективная неопределенность явлений и процессов, развитие и изменение самого человека, общества, человечества в целом.

        Психологизм несет в себе Р. в качестве своей неизменной предпосылки, что обосновано Э. Гуссерлем в первой части его «Логических исследований» (1900), где Р. рассматривался в соотнесении со скептицизмом и психологизмом. По словам Гуссерля, «что истинно, то абсолютно, истинно "само по себе"; истина тождественно едина, воспринимают ли ее в суждениях люди или чудовища, ангелы или боги». Истина сверхвременна и не имеет смысла указывать ей место во времени, приписывать «простирающуюся на все времена длительность»; истина принадлежит к области абсолютно обязательного, основанного на идеальности. Гуссерль позднего периода осознает неполноту и односторонность такой позиции. Стремясь преодолеть объективизм и натурализм в познании, он вновь вводит человека в его «жизненный мир» («Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология», 1954), понимая, что не чужда истине и повседневная жизнь человечества, хотя «истина и обнаруживается здесь лишь в своей обособленности и релятивности».

        Поиск нетрадиционной оценки и решения проблемы Р. осуществил К. Манхейм — один из основоположников социологии познания, исходивший из того, что для этой области знания решение проблемы Р. особенно значимо и одновременно связано с переосмыслением эпистемологии, теории познания в целом. Он осознает ограниченные возможности традиционной теории познания, которая базируется на достаточно узком «эмпирическом поле» — естественных науках. Концепция Манхейма рассматривает моменты многообразия, изменчивости, релятивности, существенно отличающие ее от традиционной рационалистической, а по существу «абсолютистской» и догматически неизменной, теории познания. Выдвигая вместо критикуемого Р. концепцию реляционизма, он стремится найти средства и приемы — «эпистемологический аппарат» — для «повременного и ситуационно обусловленного», относительного и конкретного процесса получения знания. Историзм, отождествлявшийся с Р. и поэтому оценивавшийся отрицательно, прежде также не входил в поле рационального познания. Сегодня очевидно, что поскольку реальное, «фактическое» знание имеет свою историю и формируется в контексте истории культуры и социума, то должны быть найдены формы рационального осмысления историзма и введения его в философию познания. В. Дильтей, разрабатывая методологию исторического знания, наук о культуре в целом, искал и предлагал новые способы и типы рациональности, передающие релятивность исторического познания, но стремящиеся сохранить «научность» и преодолеть необоснованный Р.

        В современной эпистемологии осознается, что необходимо различать релятивность как свойство самого знания, отражающее изменчивость объекта, обстоятельств его существования и способов его интерпретации, и Р. как тенденцию абсолютизации релятивности знания. Рассуждая об этом, Т. Рокмор справедливо полагает, что «иначе чем на вероятностных основаниях невозможно знать, что идея разума соответствует независимому объекту». Он исходит из того, что после Канта есть лишь два разумных подхода — скептицизм, борьба с которым оборачивается догматизмом, и Р., утверждающий, что знание не имеет абсолютного обоснования. Со времен Платона философы считают необходимым бороться с Р., но «мало кто глубоко размышлял о его законных источниках». Ситуация усугубляется тем, что отрицательное отношение к «моральному Р.» как бы переносится на эпистемологический Р., тем самым «затемняя» правомерность и суть самой проблемы. Обращение к методологии гуманитарного познания, а также выдвижение на передний план субъектных характеристик познания в неклассической науке, приводят к дальнейшему изменению понимания многих эпистемологических проблем Р.

        И. Т. Касавин, Л.А. Микешина