Akademik

        В средневековом сознании, по сравнению с нашим, граница между мирами естественным и сверхъестественным была более зыбка, и Ч.еса, знак присутствия сверхъестественного, составляли важный аспект символического восприятия мира. Рождаемое Ч.ом изумление - по средневековым понятиям, его определяющий признак. От слова mirari («удивляться») образованы все обозначающие Ч.о средневековые термины. В сущности, в средние века не было такого понятия, которое бы точно соответствовало тому, что мы сейчас называем Ч.ом. Под Ч.есами нередко подразумевали систематизированное собрание чудесных вещей (одно из популярных в средневековье произведений о Ч.есах, Юлия Солина, так и называлось - «Собрание чудесных вещей», Collectanea rerum mirabiliiim). В средние века существовало целое семантическое поле для обозначения чудесного: от благочестивых miracula и курьезных mirabilia до зловредной магии. Miracula рассматривались как необычные события, в которых проявлялась власть Бога над природой, приостанавливающая ее естественную причинность; mirabilia — как явления естественные, но недоступные человеческому разумению. Онтологическое различие между miracula и mirabilia было предметом напряженной рефлексии в период классического средневековья. То и другое роднило вызываемое ими удивление (admiratio), но mirabilia, происходившие от скрытых причин, пробуждали еще и любопытство (curiositas), т.е. желание узнавать нечто новое. Последние, очевидно, ближе нашему пониманию чудесного. Еще один вид чудесного, связанный с магией, не вписывался в систему христианского вероучения. Магия и вера противопоставлялись уже в Ветхом Завете (Исх. 7,12), а в христианское средневековье т.н. «магические искусства» подвергались запрету. Теология не отрицала способность дьявола и его приспешников - магов, лжепророков - преступать в своих действиях законы природы, но предупреждала, что их «Ч.еса» суть лживые подделки, лишенные божественного смысла и характера божественного откровения. Магия и Ч.о были двумя полюсами в контактах со сверхъестественным. В средние века сосуществовали различные интерпретации чудесного - теологическое понимание Ч.а, формировавшееся в среде церковных авторитетов и интеллектуалов; то, которое можно обнаружить в проповедях и дидактической литературе и агиографии; рассказы о путешествиях, произведения исторического жанра, героический эпос, куртуазная литература дают еще один тип истолкования чудесного.

        1. Тема Ч.а присутствует в христианстве с момента его возникновения. Архетипом всех Ч.ес были чудесные деяния Бога, упомянутые в Библии. Сотворение мира, рождение и воскресение Христа рассматривались как главные Ч.еса мировой истории. Особым значением для средневековой культурной традиции были наделены евангельские Ч.еса (насыщение пяти тысяч голодных пятью хлебами, превращение воды в вино во время брака в Кане Галилейской, воскрешение Лазаря и т.д.). Существенным архетипом чудесного являлись события, описанные в Апокалипсисе. Главные посылки христианской ортодоксии Ч.а содержатся в трудах Августина, который трактовал Ч.о (miraculum) как явление власти Бога в повседневной реальности, нарушающее ее рутинное течение, а смысл Ч.ес видел в том, чтобы побудить безучастных к вере. При этом главное Ч.о - это сотворенный Господом мир. Ч.еса для Августина составляли неотъемлемую часть жизни, т.н. miraculum quotidianum. Все самые естественные вещи полны чудесного и достойны изумления. Не случайно для Августина и последующих теологов антонимом «удивления» (admiratio) было «знание» (scientia). Ч.о ассоциировалось также с «разнообразием» (diversitas), и в этом смысле его антонимом было «обыденное» (solitum). Свою интерпретацию Ч.а предлагал Ансельм Кентерберий-ский (XII в.): Ч.о — всякое событие, в котором активная роль может быть приписана Богу, особенно в том, что касается спасения души. Согласно Ансельму Кентерберийско-му, Ч.еса и есть акты Бога, не подчиненные законам природы или воле человека, тогда как и природа, и человечество сами подчинены чудесной власти Бога. Новые оттенки в понимание Ч.а внесли платоники XII в. (Бернар Шартрский и др.). С их точки зрения, в мире есть вещи, существование которых следует приписать божественному могуществу и рассматривать как Ч.еса; другие же, созданные Богом, следуют своему естественному закону. Подобный взгляд ограничивал сферу чудесного. Если ранее Ч.еса и природа приравнивались как знаки Бога человеку, то XII в. провел различие между чудесным и естественным. В целом христианская система ценностей квалифицирует чудесное как сверхъестественное, но возводит его к единому источнику всего сущего, творцу, тем самым рационализируя и присваивая сферу чудесного.

        2. Не менее важным для средневековья представляется то видение Ч.а, которое содержится в обращенной к пастве церковной литературе - агиографии, проповедях, и пр. Попав на почву средневековой народной культуры, Ч.о не то чтобы утрачивает свой знаковый характер, перестает быть знаком божественного присутствия, но обретает дополнительный, гораздо более приземленный и доступный обыденному сознанию смысл: столь необходимое чудесное вмешательство в земные дела, помощь в экстремальной ситуации, исцеление, возвращение к жизни умерших, спасение от опасности, освобождение из неволи, предохранение от всяких жизненных невзгод и т.п. Главными посредниками между мирами дольним и горним были святые, и Бог осуществлял свои Ч.еса через них. Веру в чудотворную силу святых нельзя приписать всецело стихии народной культуры. Святые отцы привлекали толпы жаждущих извлечь для себя пользу из их волшебной власти. Таков Бернар Клервоский, чьи Ч.еса насчитываются сотнями. Субъектом Ч.а становились реликвии. Почитание святых и их реликвий было также связано с церковным календарем, и часто Ч.еса происходили в момент церковных праздников, вдень смерти чудотворца или переноса его мощей.

        Наряду с исцелениями и экзорцизмами (изгнанием бесов), существовали и другие Ч.еса, имевшие целью умножить славу святого, - чудесные явления почившего святого, елей и благовония, источаемые его мощами, и пр. Ч.о могло заключаться и в наказании тех, кто оскорбляет святого или его почитателей. Для святых Ч.о может быть и забавой, это т.н. ioca sanctorum, например, «игры св. Фиды» ( XI в.). Представления о Ч.е рядовых прихожан, разумеется, не читавших богословских трактатов и не подозревавших о всех тонкостях его теологической концепции, с христианской доктриной имели мало общего. Даже в интерпретации близких к народу жанров церковной литературы чудесные деяния святых не всегда просто отличить от языческой магии, и принципиальное различие «истинных» Ч.ес (miracula) от языческого или бесовского чародейства (malefïcia) оставалось достоянием лишь христианской догматики едва ли не на протяжении всего средневековья (главным критерием в конечном итоге был субъект совершаемого действия). Почитающие святого приносили ему дары — монеты, свечи; давали обеты, моля о заступничестве и рассчитывая на ответный дар. Так устанавливались взаимные обязательства между святым и почитающими его верующими. В рамках средневековой агиографии существовал и особый литературный жанр - рассказы о Ч.есах (miracula) наиболее популярных святых. Самые известные из них: «Ч.еса св. Мартина», записанные в кон. VI в. ГригориемТурским, «Ч.есасв. Бенедикта», составленные между IX и XII вв., «Ч.еса св. Фомы Бекета», сочиненные в Кентербери в XII в. Бернар Анжерский записал Ч.еса одной из наиболее почитаемых во Франции святой, Фиды, которая считалась заступницей рыцарей. Хорошо были известны Ч.еса св. Иакова Компостельского. Начиная с XII в. распространяются сборники рассказов о Ч.есах Богоматери, в том числе на народных языках. Нередко о Ч.есах повествуется в проповедях и сборниках «примеров». (Exemplum). Особой популярностью пользовался «Диалог о чудесах» Цезария Гейстербахского. Ч.еса были интересны церковным писателям как средство привлечения людей к Богу. Считалось, что простецы (rustici) нуждались в такого рода рассказах. Вместе с тем, с точки зрения того же Бернара Клервоского, истинно великим является Ч.о воплощения Бога, открывшее путь к спасению человечества и искуплению его из рабства грехопадения.

        Средневековые историки унаследовали традицию, в которой Ч.еса были естественным элементом сочинений исторического жанра, из Нового Завета, особенно Апокалипсиса. Всякие природные явления и поступки людей трактовались как знаки божественной воли (расположения или наказания). Ч.еса, происходящие на небесах, вызывали особое внимание: кометы, затмения и т.п. рассматривались как чудесные предзнаменования.

        3. Ч.еса, о которых рассказывают трактаты путешественников и куртуазная литература, а также эпос, следует отнести скорее к mirabilia, чем к miracula, т.е. к тем явлениям, которые вызывали прежде всего удивление и любопытство и в определенной степени представляли собой оппозицию официальному христианству. Клирики в целом осознавали амбивалентность, царящую в мире сверхъестественного, и со своей стороны прилагали усилия к тому, чтобы вписать те или иные чудесные явления и предметы в систему христианского мировоззрения. В ХП-Х1П вв. в ученую церковную культуру вторгается целый мир чудесного и Ч.ес, имевших еще дохристианские корни. Истории о феях и колдунах, оборотнях и двойниках, карликах и великанах, киноцефалах и василисках заполняют средневековую литературу, энциклопедии и бестиарии, романы о рыцарях Круглого Стола, лэ Марии Французской, «Императорские досуги» Гервазия Тильберийского, «Чудеса Рима» содержат фантастические рассказы о т.н. «чудесах Востока» (mirabilia Orientis). Рассказы о mirabilia проникают и в ученую литературу - трактат Альберта Великого De animalibus, «Восточная история» Жака Витрийского расширяют сферу чудесного. HaXIV-ХУвв. приходится расцвет чудесных и сказочных мотивов. «Книга природы» Конрада Мегенбергского отражает представления о чудесном, характерные для XV в. Резюмируя «инвентарь» средневекового чудесного, можно указать на его топосы, такие, как земной рай, сказочные острова, например, описанные св. Бренда-ном; чудесные существа, великаны и карлики, феи, чудовища, чудесные животные - лев Ивейна, единорог, грифон, дракон; чудесные предметы - кольцо, делающее невидимым, меч Эскалибур, магические предметы, помогающие рыцарям сражаться с чудовищами, наконец, исторические персонажи, ставшие легендарными, вроде Александра Македонского. Источники средневекового чудесного были самыми разнообразными: чудесное, почерпнутое из Библии (земной рай, Ноев ковчег, Вавилонская башня), античная мифология, семь чудес света, «Естественная история» Плиния, кельтская мифология, восточные сказания, Disciplina clericalis Петра Альфон-си, «Калила и Димна» и, наконец, западноевропейский фольклор, послуживший, в частности, источником для exempla. Чудесным явлениям и предметам средневековые писатели пытались давать морализаторские и символические объяснения с целью либо вписать Ч.еса в официальную доктрину, либо трактовать их как маргинальные феномены, занимающие особое место вне ряда созданных Богом тварей. Но Ч.еса выполняли и определенные компенсаторные функции. Так, мир Ч.ес часто отождествлялся с миром наоборот - страной Кокань, где царствуют материальное изобилие, нагота, сексуальная вседозволенность, а также с земным раем или золотым веком.

        В целом весьма двусмысленный статус Ч.а в средневековой культуре определялся дохристианским наследием; ортодоксальная доктрина пыталась сузить его содержание и возвести Ч.еса к одному источнику - Богу. Эта противоречивая ситуация порождала и сложное отношение к чудесному и Ч.есам, которым пытались придать моральный и религиозный смысл или рационализировать их с теологической точки зрения.

        Литература: Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995; Bynum C.W. Wonder// American Historical review. V. 102. № 1. 1997. P.l-26; Dubоst A. Aspects fantastiques de la littérature narrative médiévale (XIIe - XIIIe siècles.). L'autre, railleurs, l'autrefois. Vol.1-2. P., 1991; Harf-Lancner L. Les fées au Moyen Age. Morgane et Melusine, la naissance des fées. P., 1984; Lescouteux C. Les nains et les elfs au Moyen Age. P., 1988; Idem. Au-delà du merveilleux. Des croyances au Moyen Age. P., 1995; Meslin M. Le merveilleux. L'imaginaire et les croyances en Occident. P., 1984; Poiriоn D. Le merveilleux dans la littérature française. P., 1982; Schmitt J.-С. Les revenants. P., 1994; Sigai P.-A. L'Homme et le miracle dans la France médiévale (XIe -XIIe siècles). P., 1985; Ward В . Miracles and the Medieval Mind: Theory, Record and Event (1000-1215). Philadelphia, 1982.

        С. И. Лучицкая, Ю. Е. Арнаутова