Akademik

– признаки текста, выражающие специфику и стилевое своеобразие соответствующего функц. стиля благодаря реализации функций последнего, обусловленных его экстралингвистическими факторами. Напр., см.: обобщенно-отвлеченность, социальная оценочность, точность, образность и др. Тем самым по ним можно составить представление о том или ином функц. стиле и описать его. С. ч. представляют собою компонент (ступень) детерминативной вертикали: от экстралингвистической основы функц. стиля, прежде всего базовых экстралингвистических факторов, к обусловливаемым ими функциям соответствующих речевых разновидностей, которые, в свою очередь, реализуются языковыми и текстовыми средствами в С. ч.; последние структурируются в виде функц. семантико-стилистических категорий – ФССК – см.

В свое время идею о стилевых чертах в аспекте функц. стилистики плодотворно развивала Э.Г. Ризель, предложившая классификацию стилевых черт с учетом их полярности, несовместимости в одной речевой разновидности. М.П. Кульгав разграничивает понятия "стилевая черта", "стилистическое значение" и "языковое средство". Тесная, причинно обусловленная связь этих понятий образуется в процессе функционирования языка и создается в конкретной речевой системе. М.П. Кульгав считает целесообразным от понятия "стилевой черты" отличать понятие "лингвистического признака", имеющего чисто языковую природу, напр., номинальность, вербальность, безличность и т.п. Концепция С. ч. вскрывает, таким образом, действительно существующую ступенчатую обусловленность явлений, которую можно выразить так: экстралингвистическая стилеобразующая основа ==> целенаправленность конкретной коммуникации ==> стилевая черта ==> лингвистические признаки, что в результате дает речевую систему языковых средств функц. стиля, обладающих общими специальными стилистическими значениями, содержащими единую функционально-стилевую окраску.

Концепция С. ч. претерпела значительные изменения: от противопоставления их по полярности, напр., точность – расплывчатость, образность – безóбразность, эмоциональность – сухость и т.п., до их полевой организации по принципу соотношения ядерных и периферийных С. ч.

Поскольку экстралингвистическое основание функц. стиля представляет собою двустороннее единство (форма сознания и вид деятельности, а значит, цели и задачи общения), то определяемые им С. ч. стоит подразделить на обусловленные той и другой сторонами этого единства. Тем самым выделить С. ч. онтологической (условно) основы и собственно коммуникативной. К первым отойдут отвлеченно-обобщенность (в науч. речи), предписующе-долженствующий характер речи (в оф.-дел. стиле), социальная оценочность (в газетно-публиц.), худож.-образная конкретизация (в худож. стиле). С. ч. собственно коммуникативного назначения – это точность, логичность, выразительность, образность, стандартизированность выражения, категоричность/некатегоричность и др. При этом следует помнить, что каждый функц. стиль обычно обладает не какой-либо одной С. ч., а несколькими, представляя собою целый спектр взаимосвязанных С. ч.

Иногда С. ч. подразделяют на основные (первичные), обусловленные базовыми экстралингвистическими факторами, и вторичные, обусловленные факторами более низкого уровня, напр., условиями соответствующего вида деятельности и общения. Это не означает, что они стилистически малозначимы. Так, при ограниченном во времени процессе создания газеты и вместе с тем стремлении автора к новизне выражений и экспрессивности речи его находки – на первый взгляд удачные выражения – быстро тиражируются другими авторами, превращаясь в стандарт. Сам же конструктивный принцип газетной речи – сопряжение экспрессии и стандарта (В.Г. Костомаров) – является типичным для нее и стилистически значимым. То же можно сказать относительно офиц.-деловой сферы общения, в которой стандартизация в виде формы (готового текста) коммуникативно удобна и потому употребительна в официально-деловой речи и характерна для нее.

Многие из С. ч. вариативно представлены в разных функц. стилях. Так, можно сказать, что точность точности рознь применительно, напр., к оф.-дел., науч., публиц. и худож. функц. стилям. Если, по выражению Л.В. Щербы, для деловой сферы свойственна (необходима) точность, не допускающая инотолкования, так как здесь от неточности зависят судьбы людей (не случайно в этой сфере существует специальная отрасль знания по составлению и толкованию законов и подзаконных актов), то точность как одна из важных С. ч. науч. речи выступает не в столь строгой форме в силу того, что науч. текст всегда читается критически. В публицистике, в частности на газетной полосе, точность – признак профессионализма и высокого качества речи, однако он часто нарушается по ряду причин (из-за стремления избежать повторения слова – а синонимы, как известно, неадекватны по смыслу; из-за отражения в тексте разговорной речи, особенно в интервью, и т.д.). В худож. речи точность – это, очевидно, верность образу. Иногда указанная вариативность фиксируется в названии С. ч., напр.: подчеркнутая логичность применительно к науч. речи (т.е. сугубо строгая и акцентируемая языковыми средствами и строем речи), в отличие от большей или меньшей логичности речи других сфер общения, в которых (в художественной, публицистической) иногда даже допускаются алогизмы как средство образности или экспрессивности.

Следует оговорить тот факт, что многие из С. ч. по своим номинациям сходны с терминами культуры речи (как отрасли языкознания), напр.: точность, логичность, выразительность, образность. Это естественно, поскольку стилистика и культура речи – дисциплины очень близкие друг к другу. И хотя содержание терминов-понятий в той и другой отрасли науки близко, аспект их рассмотрения различный: в функц. стилистике – не только как нормативный признак хорошей речи вообще для обеспечения эффективности общения на лит. языке (что составляет предмет К. р.), но прежде всего как характерологическая черта того или иного функц. стиля, помогающая уяснить его стилевую природу, понять закономерности функционирования языковых средств в той или иной речевой разновидности с учетом ее экстралингвистических основ и функций.

Раскроем (конкретизируем) содержание некоторых стилевых черт.

Отвлеченно-обобщенность (абстрагизация) науч. речи – это обусловленный спецификой познания объекта субъектом, типом его мышления, типом содержания и др. факторами такой признак текста, его С. ч., который выражается в широкой (высокочастотной) представленности в науч. тексте обобщенно-отвлеченных по своей семантике разноуровневых языковых средств, функционально и стилистически взаимосвязанных между собой. Науч. текст в целом окрашен отвлеченно-обобщенностью: представленные в нем языковые и речевые средства по своей семантике являются отвлеченно-обобщенными и реализуют соответствующую познавательную функцию (см. Закономерности функционирования языковых единиц в функц. стилях). Поэтому в лексике здесь большой процент абстрактной (ср. термины) и выражающей общие понятия, при этом даже конкретная лексика выражает общее понятие (дуб, ствол, стебель вообще, а не какой-то конкретный, ср. дуб – порода теплолюбивая, тело есть пространственно-временной объект). В морфологической стороне языковых единиц активизируются формы и значения общего, абстрактного характера. В частности, при употреблении имен существительных категория числа выступает с ослабленным грамматическим значением, поскольку названия отвлеченных понятий несовместимы с идеей числа, счета. Ср.: Процесс отвердевания стекла происходит в интервале температур и сопровождается возрастанием вязкости… Поскольку в стеклах правильное геометрическое расположение координационных полиэдров нарушено, то связи между атомами неодинаковы. Это приводит к отсутствию постоянной температуры плавления стекла (Л.А. Резницкий). Ед. число существительных, обозначающих единичные считаемые предметы, в науч. речи обычно служит для выражения обобщенного понятия либо неделимой совокупности: Береза относится к породам светолюбивым (Г.Ф. Морозов). Значение ед. числа существительных может приобретать весьма обобщенный характер: Ухо производит анализ всякого звука (А.Г. Столетов). Подобное касается и глаголов, напр. здесь употребительна форма глаголов наст. вневременного, абстрактного – земля вращается вокруг солнца; карась водится в пруду; форма будущего в значении, синонимичном наст. вневременно́му: Подобные возвратные глаголы разделим на две группы. В первую войдут глаголы… Рассмотрим вопрос… При этом мы выйдем за пределы морфологических категорий и обратимся к тем функциям… Формы лица глаголов и личные местоимения также употребляются в обобщенном и абстрактном значениях: широко используется так называемое "авторское мы" (Мы придерживаемся той точки зрения, что…; Ниже мы приводим диаграмму), "мы совокупности" (если мы измельчим, то получим…; пользуясь этим, мы можем получить…). В последних случаях местоимение либо вообще может быть опущено, так как выражение синонимично безличному ‘можно получить’, либо под мы подразумевается всякий. Даже краткие прилагательные используются в научной речи в нехарактерном для них в других сферах речи значении, выражая не вре́менный, а постоянный признак: Сланец тут мягок, известковат, Удельный вес минералов низок, Кристаллы бесцветны, прозрачны, Соединения с водородными кислотами безводны, углерод углекислоты инертен.

Императивность, или предписующе-долженствующий характер, деловой речи реализуется широким использованием языковых единиц в функции предписания, долженствования с соответствующей семантикой, поскольку предназначение базового экстрафактора (права как формы сознания и деонтического, нормативного мышления) – регулирование общественных отношений. Для этой сферы речи типичны, напр., формы наст. времени глагола в значении долженствования: пароходство выплачивает пени в смысле ‘должно, обязано выплачивать’; широкое употребление слов обязан, должен, необходим и т.п.

О С. ч. газетной речи см. Социальная оценочность газетной речи, художественной – Художественно-образная речевая конкретизация.

С. ч. образность, а именно использование образных средств языка-речи, наличествует в разных функц. стилях, но представлена вариативно: в худ. речи – как компонент худ.-образной конкретизации, в газетно-публицистической – как средство экспрессивности и эмотивности речи, сопровождаемое оценкой с целью воздействия на адресата либо привлечения его к диалогу; в научной – в коммуникативно-познавательной функции (напр., метафоры выступают как средство терминообразования – алгоритм с оракулом, возмущенная орбита, химическое спокойствие, поле устойчивой жизни, сгущение жизни, фазовый мост, волновой фронт; сравнения, аналогии используются для пояснения сложных и новых понятий в ряде жанров, особенно в науч.-популярной литературе, для "оживления" стиля речи, наглядности и др.).

С. ч. собственно коммуникативного характера – экспрессивность и категоричность/некатегоричность. Экспрессивность науч. стиля речи – это его выразительность и ясность для адресата, ибо науч. текст – это узел, связывающий воедино познание и общение. Для облегчения восприятия содержания текста используются специальные, выработанные в науч. стиле в процессе его развития способы и средства выражения, способствующие активизации внимания адресата, привлечению его к сомышлению, диалогу (см. Категория акцентности функциональная семантико-стилистическая; Категория диалогичности функциональная семантико-стилистическая). Для публиц. стиля, имеющего целью эффективное воздействие авторской позиции на читателя, характерно широкое использование не только экспрессивных языковых средств и разнообразных стилистических приемов для передачи той или иной социальной оценочности, но и средств создания рекламности речи, даже и при реализации фактографической информации.

К С. ч., имеющим стилистико-нормативный характер, относится категоричность/некатегоричность изложения (графика номинации позволяет подчеркнуть градуальность этого свойства речи). Эта С. ч. присуща всем функц. стилям – оф.-деловому, научному, публицистическому, разговорному, но представлена в них по-разному. Текстовое варьирование средств со значением категоричности/некатегоричности изложения может быть объяснено с учетом экстралингвистической основы текста. Ей присуща вариативность не только в отношении состава средств ее выражения, но и функционально-текстовая – в отношении функционально-семантически целостных фрагментов текста, которые характеризуются смысловым единством и завершенностью в пределах текста, лексической и синтаксической связностью. В частности, оф.-дел. стилю свойственна императивность как выражение воли (в широком смысле), и поэтому предписующе-долженствующие значения самых различных языковых единиц придают речи окраску категоричности. В свою очередь, категоричность/некатегоричность науч. речи основывается как на познавательных, так и на коммуникативных принципах. Познавательные принципы соотносятся, с одной стороны, с убежденностью автора в верности и процесса, и результата своей деятельности (значит, в этом случае вполне правомерна категоричность высказывания), с другой – с относительностью знания, получаемого благодаря этой деятельности (значит, категоричность недопустима).

Если говорить о доминировании в тексте той или другой стороны этой С. ч., то для оф.-дел. стиля более свойственна, как сказано, категоричность, а для научного – некатегоричность. При этом использование той или другой стороны этой С. ч. на текстовом пространстве целого науч. произведения связано с особенностями содержания и композиции, отражением в тексте фаз познания и этапов развертывания гипотезы (см. Категория гипотетичности функциональная семантико-стилистическая). Ср.: некатегоричность вербализации предположения и – обычно – категоричность выводов. Коммуникативные принципы (максимы Грайса) предполагают толерантность, общечеловеческую ориентацию на "другого". Проявление категоричности/некатегоричности в том или ином стиле речи подчиняется нормам и правилам, общепринятым в определенной сфере коммуникации.