Akademik

(Bacon), (р. ок. 1214 – ум. ок. 1292) – англ. философ и естествоиспытатель. Учился в Оксфорде, жил в Париже, потом преподавал в Оксфорде. Состоял в Францисканском ордене. По приказу духовных властей был заточен в тюрьму. Обширный труд, к-рый Б. замыслил написать и называл "главным" ("Opus principale"), остался неосуществленным. Подготовит. работами к нему являются "Большой труд" ("Opus majus", изд. 1733), "Второй труд" ("Opus secundum"), или "Меньший труд" ("Opus minus"), и "Третий труд" ("Opus tertium"), написанные в 60-х гг. 13 в. Б. считал универсалии не самостоятельными, а существующими только в единичном, к-рое объективно, независимо от общего и от мыслящего начала. Тем самым Б. подчеркивал не столько субъективность общего (как сторонники номинализма), сколько объективность единичного. В соответствии с этим, неудовлетворенный понятием алхимиков о единой "первичной материи", лишенной качеств, Б. выдвинул мысль о качественно различных элементах, комбинация к-рых и образует конкретные вещи. В то же время Б. отрицал атомистич. учение о пустоте и неделимости атомов.

Б. признавал три способа познания: авторитет, рассуждение и опыт (двух видов: внутренний – мистич. "озарение" – и внешний). Вслед за своим учителем Робертом Гроссетестом он видел в опыте основу всякого познания. Б. предугадал большое значение математики, без к-рой, по его мнению, не может существовать ни одна наука. Противопоставляя магии эксперимент. науку, Б. предугадал ряд открытий (телескопа, самодвижущихся повозок, летательных аппаратов и т.п.), о чем выразительно писал в "Послании о тайных действиях искусства и природы и ничтожестве магии" ("Epistola fratris Rogeri Baconis de secretis operibus artis et naturae, et de nullitate magiae", изд. 1618). Б. критиковал многих схоластов, в частности Александра из Гэльса и Альберта фон Больштедта; возмущался теми студентами Парижского ун-та, к-рые думали, что Фома Аквинский "знает все" и что "все вопросы разрешены в его сочинениях". Нападал на невежество и порочность духовенства, обличал феодальные притеснения, строил проект утопич. сословной республики, в к-рой источником власти явится народный плебисцит, требовал искоренения невежества и расширения светского образования.

Идеи Роберта Гроссетеста, а также современника Б. – Пьера из Марикура, труды Витело и несколько позднее – Дитриха Фрейбергского показывают, что Б. не был одинок (как это утверждали многие историки) и что уже в 13 в., при господстве схоластики, подготовлялся новый взгляд на мир.

Соч.: Opera quaedam hactenus inedita, L., 1859; The opus majus, ed. by J. Bridges, v.1–3, Oxf., 1897–1900; Opera hactenus inedita, fasc. 1–16, Oxf., 1909–40.

Лит.: Трахтенберг О. В., Очерки по истории западноевропейской средневековой философии, М., 1957; Little A. G., Roger Bacon's life and works, Oxf., 1914; Carton R., L'expérience physique chez Roger Bacon, P., 1924; Εaston S. С., Roger Bacon and his search for a universal science, Oxf., 1952; Ley H., Studie zur Geschichte des Materialismus im Mittelalter, В., 1957 (см. Именной указатель).

    БЭКОН, Бейкой (Bacon) Роджер (ок. 1214, Илчестер, графство Сомерсет—1294, Оксфорд)—английский натурфилософ и богослов, францисканец, “удивительный доктор” (doctor mirabilis). Учился в Оксфорде у Роберта Гроссетеста и Адама из Марша до 1234, затем в Париже, где слушал Александра Гэльского, Альберта Великого, Гильома из Оверни. Преподавал в Париже, в 1252—57 в Оксфорде; о предмете преподавания можно судить по его комментариям к кн. I—IV аристотелевской “Физики”, к кн. XI “Метафизики”. Затем, возможно из-за политических перемен, покинул Англию. Францисканец “спиритуалистской” партии, волновавшейся апокалиптическими настроениями в духе Иоахима Флорского, Бэкон подвергся дисциплинарным мерам (“прелаты и братия, томя меня постом, держали под надзором”) со стороны взявшей верх партии Бонавентуры. Между 1265 и 1268 по просьбе папы Климента IV спешно за год-полтора излагает свое учение в т. н. “Большом труде” с примыкающими к нему вводным “Третьим трудом” и фрагментарным “Малым трудом”. В 1272 пишет философский компендий (Compendium studii philosophiae), в 1292 “Компендий теологии”. Известно, что с 1277 или 1278 по 1279 он был заключен властями своего ордена в тюрьму за “некоторые подозрительные новшества”, возможно, в связи с его защитой астрологии, осужденной в 1277 парижским епископом Этьеном Тампье, или в связи с восстанием в Анконе в 1278, после которого францисканский орден был подвергнут чистке. Все сочинения Бэкона—наброски-проспекты ненаписанного “главного труда”, суммы всего знания; в идеале “совокупной мудрости” у Бэкона видят влияние мистического псевдоаристотелевского средневекового трактата “Тайная тайных” (Secretum secretorum). Сознавая недостаточность одиночного усилия в столь большом деле, Бэкон даже в конкретных научных анализах тяготеет к жанру убеждения (persuasio) в надежде склонить папу или других к финансированию своего проекта. Ни одна частная наука для него не имеет самостоятельной ценности, она подобна “вырванному глазу”, если не устремлена в союзе с другими к “пользе”—высшей цели, которая извне организует все науки в единый корпус знания так же, как архитектор придает смысл частным “операциям” строителей. Если конечная задача не ведет искателя на каждом шагу, интерес учащихся скоро “на пятой теореме Евклида” иссякнет, ум увязнет в дебрях и “с отвращением извергнет” даже то,что воспринял.

    Бэкон расширяет “грамматику” в ее традиционной роли начала всякого учения, требуя обязательного освоения не только латыни, но и греческого, арабского, еврейского языков. Аристотеля и “комментатора” (Авиценну) надо читать в оригинале, все латинские переводы кишат ошибками и перевирают суть, их полезнее бы сжечь. Знакомство с другими мирами помогает Бэкону вести небывало острую критику латинской Европы как всего лишь одной из культур, которая далеко уступает языческой древности в красоте нравственных добродетелей, отстала от арабского мира в изучении природы, особенно в деле изготовления математических и астрономических инструментов, погрязла в губительном для философии пустословии парижских профессоров, в бесполезном многословии проповедников, физически вырождается из-за упадка практической медицины.

    База познания—математика. Ее аксиомы врождены человеку, она располагает нас, обеспечивая прозрачность постигаемого, к остальным наукам вплоть до философии: “Без математики невозможно знать небесное, а небесное — причина происходящего в низшем мире, причиненное же не может быть познано, минуя его причины”. Большинство исследований Бэкона посвящено оптике (“перспективе”; к 1267, по его словам, он занимался ею уже 10 лет). Его работы о луче и спектре разложения света занимают заметное место в истории средневековой оптики, тогда как в других науках он пользуется преимущественно достижениями своей эпохи. Правда, и в области оптики Бэкон многим обязан Аль Хайсаму. Вслед за Робертом Гроссетестом он развивает неоплатонически-августиновскую метафизику света как первовещества вселенной. Все в ней познается через перспективу, ибо “все воздействия совершаются посредством размножения (излучения) видов и энергий действующими силами нашего мира в воспринимающей материи”. “Толпа философствующих” “бессмысленно блуждает в тумане” из-за незнания перспективы. Последней у Бэкона не уступает по важности алхимия — как теоретическая, трактующая о началах веществ, так и практическая, изготовляющая драгоценные металлы, краски и т. п. лучше природы.

    Все человеческое знание направляет и применяет экспериментальная наука (scientia experimentalis), имеющая у Бэкона широкий смысл овладения силами природы. Она противостоит у него магии и призвана превзойти последнюю в чудотворстве, полагаясь не на волшебство, а на искусство и исследование “бесчисленного множества вещей, обладающих исключительными энергиями, свойства которых нам неведомы единственно из-за нашей лени и небрежности в разысканиях”. Хотя экспериментальная наука требует тысяч работников и колоссальных средств, “сокровищ целого королевства”, она не только окупит все расходы на себя, но и впервые оправдает само существование философии, до сих пор живущей в кредит и навлекающей на себя справедливые укоры в бесполезности. Среди ожидаемых достижений истинного экспериментатора Бэкон называет зажигательное зеркало, попаляющее без огня на любом расстоянии военные лагеря монголов и сарацин; летательные, подводно-плавательные устройства; вещества-накопители света; препараты для продления человеческой жизни до сотен лет; подробные карты небесных движений, позволяющие вычислять все прошлые и будущие события; искусственные драгоценные металлы в любых количествах; наконец, рукотворные чудеса, способные убедить иноверных в превосходстве христиан над миссионерами других религий.

    Царственная экспериментальная наука остается, однако, все еще спекулятивной в сравнении с подлинно высшей и единственно практической моральной философией. На первом месте среди благодеяний этой “госпожи всех частей философии” стоит упорядочение государства как громадной машины с тем, чтобы в нем “никто не остался праздным”, а главное, осуществлялся бы отбор одаренной молодежи и интенсивное обучение ее наукам и искусствам “ради всеобщего блага”. Возрождение нравственности тем более необходимо, что знание проникает только в чистую душу. Лишь она способна принять иллюминацию свыше и оформить свои потенции энергиями деятельного интеллекта (intellectus agens), под которым Бэкон понимает божественную премудрость. Глубины знания откроются только христианам, и Бэкон уверен во всемирном распространении католичества путем покорения, уничтожения или обращения иноверцев. Судя по “дошедшей до крайности” порче человеческого существа и веря пророчествам Мерлина, Бэкон ожидал с года на год пришествия Антихриста, схватки с ним христиан и последующего обновления мира. Отсюда проект научного и нравственного вооружения христианского народа ради вселенского “государства верных” под водительством папы.

    Продолжателем науки Бэкона можно считать Леонардо да Винчи с его недоверием к отвлеченной науке, ориентацией на практическое изобретательство. К позициям Р. Бэкона близки Ф. Бэкон с его эмпирической наукой, Декарт с его математизацией знания. К “магической” тематике Бэкона обращались естествоиспытатели 16 в., искавшие естественных путей к чудесам алхимии. В наши дни Бэконпредмет оживленной философской дискуссии в связи с проблемами новоеврейской науки.

    Соч.: The opus malus, transi, by R. B. Burke, vol. 1—2. Phil., 1928; Opus maius, vol. I-III, ed. J. H. Bridges. Oxf., 1897-1900, repr. Fr./M., 1964; Opus maius, рак VI: Scientia experimentalis. Columbia, 1988; Opens maioris pars VII: Moralis philosophia, ed. E. Massa. Z., 1953; Opera hactenus inedita, ed. R. Steele, P. M. Delonne, fasc. 1—16. Oxf., 1905—40; Compendium studii theologiae, ed. H. Rashdall. Aberdeen, 1911, repr. Farnborough, 1966; An inedited part of•Roger Bacon's Opus maius: De signis, ed. Nielsen L. Fredborg and J. PinbOlg.—“TradiuO”, 1978, vol. 34, p. 75—136; в рус. пер.: АН тология мировой философии, т. 1, ч. 2. M., 1969.

    Лит.: AxyntuH А. В. История принципов физического эксперимента. M., 1976, с. 145—164; Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. M., 1987; KeyserC. J. Roger Bacon. Amst., 1938; Crmley T. Roger Bacon. Louvain—Dublin, 1950; Boston S. C. Roger Bacon and his search for a universal science. Oxf„ 1952; Alessio F. Mito e scienca in Rugger Bacone. Mil., 1957; Heck E. Roger Bacon. Ein mittelalterlicher Versuch einer historischen und systematischen Religionswissenschaft. Bonn, 1957; Beruhe C. De la philosophie à la sagesse chez saint Bonaventure et Roger Bacon. Roma, 1976; LirlOfa M. La infmitud de la materia segun Roger Bacon.—“Revista filosodca Mexicana”, 1984, vol. 17, n. 49, p. 115-134.

    В. В. Бибихин