Akademik

        - важнейший компонент религиозного воспитания в средние века. Христианская П. восходит к поучениям Христа. П. составляла неотъемлемую часть богослужения (Месса); она широко применялась и вне его. В начале средних веков одной из важнейших целей проповеднической деятельности миссионеров было обращение язычников в христианскую веру (Миссия). На протяжении всего средневековья в центре внимания проповедников оставалось внушение верующим основных религиозных начал и моральных заповедей христианства. В условиях преобладания устной культуры П. выполняла функцию коммуникации между церковью и основной массой верующих, а слово проповедника было наиболее эффективным средством воздействия на них.

        Как правило, П. представляла собой истолкование какого-либо высказывания, взятого из Библии (с этого отрывка она и начиналась), смысл которого духовному пастырю надлежало раскрыть посредством использования назидательных «примеров» (Exemplum) и случаев из повседневной жизни или из агиографии. Обращаясь к слушателям, проповедник стремился наглядно разъяснить им принципы христианства, которые противопоставляли греховное поведение, влекущее за собой погибель души, нормам и требованиям, кои должны были способствовать ее спасению (Грехи и добродетели). П. -тот аспект христианской дидактики, в котором теология непосредственно соприкасалась с жизненной практикой народа. Поэтому в ней неизбежно затрагивались все без исключения стороны жизни, естественно, под углом зрения неизбывного конфликта между добром и злом. Проповедник не мог не принимать в расчет социальный и половозрастной статус аудитории и старался обсуждать такие темы, которые были существенно важными для нее. Так, уже на заре средневековья архиепископ Цезарий Арльский (VI в.), обращаясь к крестьянам Южной Галлии, использовал образы и понятия, близкие их сознанию. Например, пытаясь внушить своим слушателям, полуязычникам-полухристианам, мысль о необходимости соблюдать умеренность в половой жизни, проповедник сравнивал ее с сельскими работами: ведь никто из них многократно не засевает одно и то же поле в течение одного сезона. (Агрикультура).

        Уже в эпоху Карла Великого было предписано читать П.и на народных языках. Тем не менее в период раннего средневековья П. зачастую отличалась монотонностью и низкой эффективностью, на что часто сетовали деятели церкви: паства, по их признаниям, не особенно внимательно слушала проповедника, отвлекаясь на постороннее; подчас крестьяне прерывали затянувшуюся П. возгласами: «Заканчивай, святой отец, нам пора идти доить коров». Техника и риторика П.и оставались недостаточно разработанными для того, чтобы духовный пастырь мог должным образом завладеть вниманием аудитории.

        П. сыграла огромную роль в возбуждении крестоносного движения (Бернар Клервос-кий). (Крестовые походы). Трудно переоценить степень ее воздействия на социально-психологический климат, в особенности в критические моменты истории Запада. В раннее средневековье в роли проповедников выступали преимущественно епископы. Возникновение монашеских орденов — в XII в. цистерцианцев и в XIII в. нищенствующих орденов доминиканцев и францисканцев, -которые теснее, нежели предшествующее монашество, соприкасались с народом привело к радикальной перестройке П.и, насытив ее более богатым содержанием и разнообразием тематики. Одной из важнейших побудительных причин интенсификации П.и послужило распространение на Западе еретических движений, с которыми церкви приходилось ве\;ти напряженную борьбу. Действуя в гуще народа, монахи новых орденов стремились превратить П. в более эффективное средство церковной пропаганды. Исходя из требований религиозного воспитания и учитывая интеллектуальные возможности и жизненные устремления паствы, П. в той или иной степени отражала ее интересы. П. делается более многообразной по содержанию, и назидательные «примеры» отныне занимают в ней виднейшее место. Именно они более всего возбуждали интерес слушателей, избавляя П. от чрезмерной обобщенности поучений. «Примеры» нередко сопровождались религиозно-моральными инотолкова-ниями, раскрывающими высший, духовный смысл тех конкретных бытовых ситуаций, о которых они повествовали.

        Немалое место в П.и, обращенной к простонародью, занимала социальная критика: проповедники, не посягая на основы феодального строя, вместе с тем подчеркивали несправедливое распределение материальных благ между разными группами и классами населения и тяжелое, бесправное положение бедных и угнетенных. Одновременно они сурово упрекали простолюдинов за неповиновение властям и господам, обещая низшим слоям общества вознаграждение в потусторонней жизни. Таким образом, эта социальная критика при всей ее относительной остроте не была направлена на преобразование земного мира. Напротив, она сочеталась с утверждением незыблемости общественных порядков. Однако в периоды обострения социальных противоречий в роли вдохновителей многих крестьянских восстаний и городских мятежей (в особенности в позднее средневековье) выступали мелкие священники и монахи - лица, вышедшие из простонародья и близко знавшие его трудности и чаяния. Известно, например, какую роль сыграла П. лоллардов в создании психологического климата, в котором произошло восстание Уота Тай-лера в Англии (1381 г.). П.отнюдьнеизбегала и осуждения погрязших в роскоши церковных прелатов, нерадивых священников и невежественных монахов; беспощадное разоблачение неправедных представителей клира не затрагивало истинности вероучения и могущества церкви как института.

        На протяжении большей части средневековья тексты П.ей составлялись на латыни - официальном языке католической церкви. (Католицизм). Произносились же П.и, как правило, на народном наречии; исключения составляли П.и, обращенные к образованным. К сожалению, современным историкам известны (применительно к периоду до XIII в.) почти исключительно латинские тексты П.ей, и нужно учитывать, что произнесенная на местном наречии П. не представляла собой дословного перевода с латыни и расхождения между обеими ее версиями могли быть весьма значительными.

        Вплоть до самого кон. XII в. попытки выработать нормы составления П.и не предпринималось (первая такая попытка принадлежит Алану Л илльскому; в дальнейшем число Artes praedicandi значительно умножилось). Писавшие о П.и в раннее средневековье решительно отрицали возможность применения к слову истины какой-либо риторической техники: как сказал Григорий Великий, «кого Господь наполнил, того он тотчас делает красноречивым». Поэтому он в своем «Пастырском правиле» классифицирует не риторические приемы, а категории слушателей. Эта традиция сохранит силу на протяжении всей эпохи (еще в XIII в. французский проповедник Жак Витрийский составлял sermones ad status, т.е. П.и, специально адресованные лицам, которые принадлежали к самым различным разрядам верующих - к горожанам, духовенству, морякам, воинам, женатым людям, вдовам и т.д.)-для средневековых наставлений в искусстве П.и (в отличие от наставлений в искусстве поэзии) вообще характерно внимание не к композиции и стилю, а к теме и содержанию.

        Для того, чтобы облегчить приходским священникам и рядовым монахам (людям, обладавшим по большей части ограниченными знаниями или вовсе их лишенным) их проповедническую деятельность, составлялись сборники П.ей, служившие им своего рода образцами, коим рекомендовалось следовать. Церковные авторы не раз отмечали, что паства с несравненно большим интересом прислушивалась к занятным историям и басням, нежели к П.ям, содержавшим традиционные религиозные наставления. В «примерах» упоминаются случаи, когда клевавшие носом и невнимательные миряне или монахи оживлялись, кактолько проповедник заводил речь о древних эпических героях или о короле Артуре. Сетовали и на нежелание части прихожан посещать П. Как приходские священники, так и сами члены церковного прихода следили за тем, чтобы все верующие присутствовали на П.и, и на лиц, упорно уклонявшихся, смотрели как на еретиков.

        Вместе с тем, на протяжении всего средневековья были проповедники, в совершенстве владевшие словом и способные приковать внимание паствы к содержанию П.и. Об одном из таких выдающихся проповедников, немецком францисканце Бертольде Регенс-бургском (сер. XIII в.), хронист Фра Салим-бене рассказывает, что на его П.и стекались массы народа. Для того, чтобы услышать его пастырское слово, за пределами города возводили деревянную трибуну, над которой развевался флаг, указывавший направление ветра, и народ стремился занять места с той стороны этой передвижной кафедры, откуда было легче услышать П. Бертольда. Слово этого проповедника, как верили, творит чудеса. Так, один крестьянин, который не мог посетить его П., принужденный пахать землю, тем не менее, услышал ее и всю усвоил, хотя она была произнесена в нескольких десятках миль оттого места, где он трудился; а его господин, посетивший П., не понял ее и не смог пересказать ее содержание. В этой легенде существенно не одно только чудо, но и то, что П. доступна для простолюдина. В отличие от большинства П.ей, поучения Бертольда сохранились в записях на средневерхненемец-ком языке, и сопоставление их с латинскими прототипами показывает, как непосредственный контакт проповедника со слушателями трансформировал заранее подготовленный текст. Выступая перед большими толпами, Бертольд вместе с тем обращался как бы к каждому в отдельности. Риторический прием, к которому он постоянно прибегал, заключался в том, что на протяжении П.и он неоднократно прерывал себя вопросом, якобы задаваемым ему кем-то из толпы. Это делало П. более динамичной и превращало ее в подобие диалога между пастырем и слушателем.

        Из П.и Бертольда, наряду с поучениями религиозного содержания, аудитория могла получить и массу сведений иного рода - от рассказа о шарообразной Земле, покоящейся в центре мироздания, до предостережений не перекармливать младенцев (Детство) и от раскрытия смысла мессы до обсуждения социальной структуры немецкого общества.

        П.и Бертольда Регенсбургского выдержаны в разных тональностях: вдумчивые, спокойные разъяснения сменяются гневными инвективами против еретиков, упорствующих грешников и самозваных проповедников, которые возбуждают народ. В более поздний период разоблачительный и воинственный характер П. обостряется. Таковы, например, П.и итальянца Бернардино из Сиены (сер. XV в.). Стремясь устрашить слушателей и отвратить их от греха, он приглашает горожан сойтись к нему в следующее воскресенье: он покажет им дьявола во плоти; все сбегаются, и Бернардино говорит им: «Вы хотели увидеть дьявола, - посмотрите друг на друга. Вы сами и есть дьявол». Один из самых знаменитых проповедников XV в., приверженец идеи крайнего аскетизма, доминиканец Джироламо Савонарола, призывая сограждан к немедленному покаянию, требовал уничтожить предметы роскоши, включая произведения искусства; его последователи бросали их в огонь. Вскоре после подавления выступления «плакс», как прозвали его приверженцев, он и сам угодил на костер по приговору властей ( 1498 г.). Обстановка кризиса средневекового сознания усиливала тенденцию проповедников возбуждать в пастве чувства греховности и вины перед Богом. По мнению английского исследователя Оуста, реалистическая тенденция в литературе начала Нового времени восходит к слову, которое звучало со средневековой церковной кафедры.

        Литература: Гаспаров М.Л. Средневековые латинские поэтики в системе средневековой грамматики и риторики // Проблемы литературной теории в Византии и латинском средневековье. М., 1986. С. 97-103;Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990; Briscoe M.G.,Jaye В . H . Artes praedicandi et Artes orandi. Turnhout, 1992; Dessi R.M., Lauwers (éds.) La parole du prédicateur (Ve - XVe siècles). Nice, 1997; Lesnick R. Preaching in Medieval Florence. Athens, 1989; Longe re J. La prédication médiévale. P., 1983; Martin H . Le métier du prédicateur. P., 1989;Owst G.R. Literature and Pulpit in Medieval England. Cambridge, 1933.

        А. Я. Гуревич