Akademik

    ТЕУРГИЯ (греч. θεουργία — букв. богодейство, работа богов) — понятие мистического и магического философского дискурса, в котором представлены попытки практического воздействия на богов, ангелов, архангелов и демонов с целью получения от них помощи или благ, ритуальные и магические действа, молитвенные формулы, непосредственное видение духовных существ визионерами. Теургия предполагает причастность к совершенному знанию богов и связь с учением о спасении, человека (сотериологией). Теургия — путь к спасению, к блаженству, путь приобщения к самой природе божества, когда человек становится демиургом и творит то, что творится только богом (чудеса). Теургия находит свое выражение не только в видениях теурга (визионера), но и 1) в мистериальных (культовых) действах (напр., элевсинских мистериях в Древней Греции), открывавших неизреченно сакральное в экстазе, неистовом пении и пр., 2) в мантике, т. е. в способности пророчества и гадания, 3) в жертвоприношениях, 4) в молитве, призывающей божество, 5) в определенных символах, функция которых быть связующим звеном между божественным и человеческим миром, 6) в магии.

    Уже Платон утверждал, что только “очистившиеся и принявшие посвящение, отойдя в Аид, поселятся среди богов” (Федон 69 cd, пер. С. П. Маркиша). В его позднем учении о безмолвном языке символов чувствуется влияние теургическомагического посвящения в таинства (Платон, Письма, 341 cd). Строя иерархию демонов — от низших к высшим, Порфирий в своем учении о душе как форме тела и “жизненном духе” как посреднике между душой и телом проводил аналогии между человеческим миром и демоническим и совершал магико-теургические операции изгнания демонов. Отношение к теургии у Порфирия двойственное: с одной стороны, он отвергает ее как ложную науку, ас другой — допускает очищение души с помощью теургии: душа становится способной к общению с духами и ангелами и к видению богов и духов. Теургия — основное понятие гностицизма и неоплатонизма, особенно герметического корпуса (3 в. до н. э.). В нем различаются три вида гадания: 1) теургическое, когда бог является непосредственно или в экстазе визионера, душа которого возносится в небо и лицезреет божество, или вызванный силами и магическими действиями проявляется в определенных лицах — теургах; 2) магическое гадание, опосредствованное медиумом или каким-то материальным предметом; 3) гоэтическое гадание, при котором бог “оживляет” некоторый предмет, придавая ему желаемые человеком качества. До 1614 герметический корпус считался египетским источником, а сам Гермес — египетским мудрецом (см. Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада. К.—М., 1998). Ямзлих в “Египетских мистериях”, выступая против черной магии, соединяющей человека со злыми демонами (Myst. IU 31), противопоставляет ей правильную теургию, обращающуюся к высшим способностям человеческой души и воздействующую в культовых действах на божество. В теургии он усматривает путь к счастью, освобождение от судьбы. Теургия, согласно Ямвлиху, соединяет божественные действия и усилия человека (Myst. 19), в ней осуществляется причастность человека божественному знанию. Божественное предстает в телесном мире как неизреченное и символическое. Наряду с теологией как способом умопостижения в теоретических рассуждениях о божественном мире Ямвлих допускает и теургию как путь вхождения в высшие и универсальные сферы, с помощью магии, молитвы, божественных символов (прежде всего магичности божественных имен), как путь достижения знания и влияния на волю богов, ангелов и демонов. “Знание бога, достигнутое только путем теоретической философии и теософии, не может соединить человека с богом. Теургическое соединение с богом основано в большей степени на исполнении тайных священных обрядов, которые проводятся так, как это подобает данному божеству, и превосходит всякое разумное познание. Такие обряды возможны только благодаря символам, которые понятны лишь одним богам” (Myst. II 11). Символ трактуется Ямвлихом как субстанциальное тождество эйдоса чистого мышления с материально-чувственным отображением (см. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Последние века, т. 1. M., 1988, с. 259 и далее). Теургия непосредственно связана не только с демонизмом, но и с символизмом. Как заметил С. Н. Трубецкой, “первоначальная суть гностицизма заключалась в магии (теургии) и апокалиптике — откровении тайн небесного мира, учении об ангелах, демонах и посредствующих духах, описании мытарств и т. д.” (Трубецкой С. Н. Соч. М., 1988, с. 346). С теургией связаны такие особенности мистического философствования, как учение о небесной иерархии, таинственных именах божественных сил, заклинательные формулы магическо-астрологического суеверия, каббалистика, тяга к оккультизму, демонологии. Поскольку в теургии материальное и идеальное тождественны по своей сути, постольку изречения теурга имеют магическое и онтологическое значение. Его речения тождественны бытию, а имена и даже буквы сакральных языков обладают магическим воздействием. Прокл, полагая, что душа человека оторвалась от божественного мира, стремится с помощью теургии возвратить ее к божественному источнику. Для этого необходимо возродить в человеке “теургические добродетели”, превращающие человека в бога. А. Ф. Лосев удачно определил философию Прокла как “славословие всеединству” (Лосев А. Ф. Там же, т. 2. M., 1988, с. 115), ибо с этим связано обращение Прокла к таинствам, чародейству, очищению душ с помощью мистических ритуальных действий.

    Христианство критически относится к теургии как к пути достижения или узрения божественного мира. Августин не приемлет теургии и называет ее волхвованием и прорицанием, которые измышлены нечестивым любопытством. В теургии люди “преданы лживым обрядам демонов, выдаваемых за ангелов” (О Граде Божием, т. 2. К., 1905; репринт: М., 1994, с. 118). Он критикует Порфирия и проводит мысль о том, что теургические мистерии — это “святотатственные обряды”, а теургические “видения — дело того, кто желает уловить несчастные души ложными обрядами многих и ложных богов и отвратить их от почитания истинного Бога” (там же, с. 122). Теурги возвещают очищение человеческой души посредством теургического искусства (магических действ, мистерий, заклинаний и т. п.), после чего она призвана обитать в “эфирных странах среди эфирных богов” (там же, с. 153). Теургический путь спасения души, согласно Августину, — это ложный путь. Теурги скорее “оскверняют, чем очищают, человеческую душу лживостью призраков и лукавой обманчивостью пустых об

    разов” (там же, с. 154), Хотя христианство выступало с критикой теургии, ведущей к апологии магии и оккультизма, однако в житиях святых существуют описания путешествий по загробному миру и видений потустороннего мира. Такого рода описания являются вариантом религиозной теургии. Эти описания собраны и проанализированы П. Динцельбахом, Ж. Ле Гоффом, А. Я. Гуревичем. Надо подчеркнуть, что магическим было не только сознание народных масс, но и интеллектуалов Средневековья. Св. Франциск Ассизский, св. Тереза Авильская, Майстер Экхарт, немецкие мистики 14 в. оставили описания своих видений потустороннего мира. В культуре Средневековья схоластика с ее рационалистическими дистинкциями и дидактизмом восполнялась теургически-религиозным визионерством, с наибольшей силой представленным у испанских и немецких мистиков.

    Мыслители эпохи Возрождения (М. Фичино,Дж. Пико делла Мирандола, Дж. Бруно, Д. Кардана, Парацельс, Т. Кампанелла, Л. Балла) увидели в магии, прежде всего в натуральной магии, практическое искусство, которое, используя силы вещей, позволяет достичь удивительных и необычных результатов, объяснить то, что толпа считает чудесами и что выше человеческого разума. Бруно называет мага человеком мудрым, способным к действию и к постижению тайн природы. Фичино проводит мысль о том, что человек восходит в высшие сферы, не отвергая низшего мира, поскольку именно он — вселенский художник: “Если божественное провидение есть условие существования всего космоса, то человек, который господствует над всеми существами, живыми и неживыми, конечно, является некоторого рода богом. Он — бог неразумных животных. Он — бог стихий, он — бог всех материальных вещей. И этот человек, который занимает место бессмертного бога, без всякого сомнения, также бессмертен” (Theol. Plat. Il 2). Культ человека замещает культ Бога, а человекобожие влечет за собой апологию магии и каббалы, с помощью которых человек может управлять всеми природными силами. Линии магии и теургии в философии Возрождения противостояла другая линия — стремление объяснить естественными причинами таинственные и загадочные явления. Так, П. Помпонацци в трактате “О причинах естественных явлений” утверждает, что “невежественная и непосвященная чернь и темные люди относят к Богу и к демонам все то, чему они не ведают очевидных и явных причин” (Трактаты. М., 1990, с. 135). Эта линия в конечном счете привела к утверждению/>в”(ио”(а.км(в и возникновению классической науки. Иная линия — линия “духовидения” была продолжена Я. Бёме, Э. Сведенборгом.

    В последующем вместе с формированием и развитием классических рационалистических систем интерес к теургии резко падает. И. Кант в “Критике способности суждения” (§ 89) называет теургию “фанатическим заблуждением, будто можно чувствовать другие сверхчувственные существа и оказывать влияние на них” (Соч., т. 5. М., 1966, с. 496), и выступил с критикой Сведенборга. Однако в философии немецкого романтизма не только возрождается интерес к теургии, но и образуется целый пласт теургических мотивов. Это относится прежде всего к “магическому идеализму” Новалиса, который полагает, что можно достичь победы над смертью, изменить мировой климат, управлять и погодой, и всем космосом (этим объясняется его интерес к восточной магии и каббале), построить “одухотворенный моральный универсум” и “моральную астрономию”, создать “новый Джиннистиан” — царство разума на земле, где “человек чувствует себя господином вселенной, его Я мощно реет над этой бесконечной бездной” (Немецкие романтические повести, т. 1. M.—Л., 1935, с. 123). Теургические мотивы весьма сильны у Г. Г. Шуберта, в частности в книге “Взгляды на ночную сторону естественной науки” (1818), у И. Герреса в его учении об органономии, в интересе немецких романтиков (Ф. Шеллинг, Ф. К. Баадер, Э. Т. Гофман) к сомнамбулическим состояниям как состояниям прозрения, ясновидения.

    В русской философии кон. 19 — нач. 20 в. теургические и антропософские мотивы получили свое развитие особенно у символистов (А. Белый) и в философии П. А. Флоренского, который в статье “О типах возрастания”, говоря о стремлении к бесконечности, считает, что на этом пути все духовные движения превращаются в теургию и теософию, а при противлении абсолютному — в оккультизм и магию (Соч., т. 1. М-, 1994, с. 301). Причем для Флоренского магия — это воздействие воли на органы тела, позволяющее расширить границу тела. Тем самьм элементы магии существуют во всех формах человеческой деятельности — от хозяйственной до художественной. Однако Флоренский резко отрицательно относился к оккультистско-магическим движениям, возникшим в России на рубеже 19 и 20 вв., и в частности к апологии теургии в мистериях символизма.

    Лит.: ГуревичА. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981 ; Он же. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990; БёмеЯ. Аврора или утренняя заря в восхождении. М., 1990; СведенборгЭ. О небесах, о мире духов и об аде. М., 1993; Dinylnacher P. Vision und Visionsliteratur im Mittelalter. Stuttg., 1981.

    А. П. Огурцов