Akademik

        см. Аналитическая философия, Логического анализа философия.

(аналитическая философия) – совр. филос. направление, к-рое сводит философию к анализу языковых и понятийных (рассматриваемых обычно также, как языковые) средств познания. Между отд. течениями Ф. а. существуют серьезные расхождения в понимании объекта, способов и целей анализа. Так, в качестве объекта анализа может выступать или структура языка науки, или средства обыденного языка, или особенности языка самой философии. Сам анализ может осуществляться либо путем исследований свойств реально существующих языков (т.н. лингвистическая ф и л о с о ф и я), либо путем построения при помощи средств математич. логики искусств, формализованных языков (см. Логического анализа философия). Как правило, сторонники Ф. а. рассматривают "анализ", понимаемый как "чистая" деятельность с языком, в качестве антитезы метафизическим (т.е. философским) учениям о бытии, выражая тем самым линию позитивизма в совр. философии.

Понятие анализа появляется в зап. философии 20 в. в работах Рассела и Дж. Мура как метод разработки филос. проблематики в противоположность спекулятивному системо- созиданию, характерному, в частности, для абс. идеализма. У них оно не носит, однако, той ярко выраженной антиметафизич. направленности, к-рая характерна для неопозитивизма 20–30-х гг. Хотя неопозитивизм этого периода и можно рассматривать как форму Φ. а., сами неопозитивисты не считали анализ самоцелью, а использовали его лишь как средство достижения системы "унифицированного знания". Само понятие Ф. а. получает распространение после 2-й мировой войны прежде всего в связи с тем, что позитивизм 20 в. оказался не в состоянии реализовать программу исследования, исходящего из к.-л. четкой модели познания (в частности, логического позитивизма). В связи с этим возникает тенденция, сохранив идею анализа как антитезу метафизики, максимально либерализировать эту идею, создать представление о филос. беспредпосылочности анализа, не связывая его с к.-л. заранее предписанной программой. Так, напр., представители лингвистич. философии отбрасывают не только онтологич. учение традиц. философии, но, отвергая возможность к.-л. целостной концепции природы и границ знания, обвиняют в метафизичности также и гносеологию логич. позитивизма с его принципами проверяемости, "непосредственно данного" и т.д.; против "жесткого" гносеологич. постулата демаркации аналитич. и синтетич. суждений выступают логические прагматисты (Куайн и др.). "Либерализация" принципа анализа идет и по линии выбора самой техники анализа. Ряд англ. представителей Ф. а. выступает против сведения анализа к логич. анализу языка науки и против абсолютизации совр. математич. логики как аппарата анализа, упрекая логич. позитивистов в чрезмерном сциентизме и "логицистской схоластике". Подчеркивается, что анализ не должен ограничиваться "внутр." вопросами той или иной языковой или концептуальной системы, но включает также "внешние" вопросы целесообразности выбора самой системы. Единств. принципом, объединяющим Ф. а., остается принцип рассмотрения филос. деятельности как анализа яз. средств познания. Однако такое понимание анализа, выработанное с целью сохранить позитивистскую его интерпретацию как антиметафизики, заключает в себе тенденцию превращения анализа в "чистую технику". Причем здесь анализ либо сливается с конкретными логич. или лингвистич. исследованиями и тем самым окончательно теряет филос. направленность, либо соединяется с др. филос. концепциями, в т.ч. и антипозитивистскими (неотомизм, экзистенциализм). Среди направлений Ф. а. в наст. время можно выделить логический эмпиризм – непосредственное продолжение логич. позитивизма 30-х гг. (Карнап, Фейгль, Гемпель, Ф. Франк, Рейхенбах), и т.н. логический прагматизм (Куайн, Гудмен, Пап, М. Уайт) в США, составляющие вместе философию логического анализа.

Философии логич. анализа внутри Ф. а. в целом противостоит т.н. л и н г в и с т и ч е с к а я ф и л о с о ф и я, или философия обыденного языка, распространенная гл. обр. в Великобритании. Известное влияние она имеет также в США, в Австралии и в скандинавских странах. Исследования, осуществляемые в рамках исходной позиции философии обыденного языка, иногда не совсем корректно называют "семантич. анализом", к-рый здесь необходимо отличать как от логико-семантич. анализа (Карнап, Тарский и др.), являющегося разновидностью логического анализа, так и от общей семантики – направления, близкого к лингвистич. философии. Ряд философов, занимающихся анализом языка науки, трудно причислить к какому-либо определ. направлению Ф. а. (У. Селлерс, Нагель – в США, С. Тулмин, Р. Брейтвейт – в Великобритании и др.).

Тенденции, связанные с критикой огранич. понимания анализа, находят, в частности, свое выражение в усилении в послевоен. период влияния лингвистич. философии, к-рая усматривает цель анализа не в построении искусств. языков на основе исчислений совр. математ. логики, а в детальном анализе самого естеств. разговорного языка со всеми его нюансами. Задача "аналитика", по мнению представителей лингвистич. философии, не в том, чтобы реформировать язык в соответствии с нек-рой логич. нормой, а в том, чтобы, уясняя действит. характер употребления языка, устранять путаницу, появляющуюся благодаря нашему недопониманию языка. В частности, такая деятельность способствует выявлению неправильностей употребления языка, к-рые приводят к постановке метафизич. проблем (якобы возникающих в результате неправомерного расширения обыденного словоупотребления). В итоге задача анализа, по мнению представителей лингвистич. философии, состоит в замене выражения, вызывающего путаницу и затруднение, равным ему по значению, но ясным по смыслу утверждением. Поскольку объектом исследования является не язык науки, а обыденный язык, лингвистическая философия находится в решит. оппозиции к "сциентистскому ригоризму" логич. позитивистов. Это открывает возможность анализа таких проблем, где нет еще сложившегося науч. аппарата, выработанных формализмов и терминологии, обособленной от обыденного языка (ряд проблем философии, этики, эстетики и т.п.).

Первым оформленным течением лингвистич. философии в Англии была "к е м б р и д ж с к а я школа" последователей позднего Витгенштейна. После 2-й мировой войны наибольшее влияние получают представители "о к с ф о р д с к о й ш к о л ы" (Райл, Дж. Остин, П. Строусон и др.). Их взгляды характеризуются сочетанием идей позднего Витгенштейна с аналитич. идеями Мура. Соглашаясь с Витгейнштейном и кембриджскими аналитиками в том, что анализ выполняет негативную функцию элиминации метафизич. проблем, оксфордские аналитики одновременно настаивают на том, что анализ может дать и позитивные результаты, связанные с выяснением деталей и нюансов употребления языковых выражений. Двигаясь в русле критики Витгенштейном понимания значения как некоей сущности, лежащей за пределами языка в области объектов или психич. явлений, они утверждают, что правильнее ставить вопрос не о значении, а о той роли, к-рую призвано выполнять данное языковое выражение, и о тех условиях, при к-рых оно адекватно выполняет эту роль.

"Оксфордская школа" настойчиво проводит идею о разнообразии и своеобразии языковых явлений, выступая против всякой тенденции к унификации языка, к сведению выражений одних видов к другим, что было характерно, в частности, для раннего логич. позитивизма. В недостаточной дифференцированности типов выражений оксфордские аналитики видят источник традиционно-филос. псевдопроблем. Так, Райл рассматривает группу выражений, "систематически вводящих в заблуждение", одинаковость грамматич. формы к-рых маскирует их действит. различие по логич. типу. Такое отнесение выражений к логич. типу, к к-рому они в действительности не принадлежат, вызванное неуменьем дифференцировать типы выражений и способствующее "метафизической путанице", Райл называет "категориальной ошибкой". Примером последней для него является традиц. учение о духе и теле, к-рое рассматривает слова, обозначающие психич. состояния, как наименования нек-рых "сущностей", тогда как, согласно Райлу, их нужно отнести к др. логич. типу, а именно к диспозициональным предикатам. Практика оксфордских философов по анализу деталей и оттенков яз. выражений получила наибольшее воплощение в работах Дж. Остина, для к-рого деятельность философа-аналитика превращается в своего рода лексикографию. Подобное измельчание филос. проблематики, достигшее своего апогея в сер. 50-х гг., вызвало реакцию даже в среде самой лингвистич. философии, нек-рые представители к-рой вновь обращаются к метафизич. проблематике (П. Строусон, С. Хэмпшир).

Уход от жизненно важных вопросов философии, науки и идеологии, "схоластич." тенденции наряду со снобистской претенциозностью, внутр. противоречивость концепции – все это вызывает критику лингвистич. философии даже в лагере самой Ф. а. (Рассел). Справедливая критика попыток всеохватывающей реформы языка посредством построения "логически совершенного языка" сопровождается в лингвистич. философии отказом от исследования языка на основе к.-л. целостной теоретич. платформы и по существу превращается в канонизацию существ, форм языка. Подчеркивание разнообразия и своеобразия функций языка превращается в "культ полиморфизма", сопровождающийся отказом от науч. обобщении при исследовании языка. Апологетика "обыденного языка" и "здравого смысла" связана с непониманием специфики развития науч. (в т.ч. философского) познания, к-рое использует в новых познават. ситуациях старые, имеющиеся формы "обыденного языка" и связанные с ними представления "здравого смысла", в то же время видоизменяя их содержание и значение. Не раскрывая генезиса языковых форм в процессе обществ. практики, лингвистич. философия, подобно всем неопозитивистским течениям, метафизически разрывает содержание познания и его языковую форму, рассматривая последнюю как нечто самодовлеющее, независимое от содержания. Но, несмотря на несостоятельность лингвистич. философии, претендующей на "революцию в филосоии", на определение подлинных задач филос. деятельности и способов их решения, исследования представителей лингвистич. философии дают известные результаты по анализу логич. структуры обыденного языка и изучению его семантич. ресурсов.

В целом Ф. а. является реакцией на спекулятивное мышление в условиях господства позитивистского мышления. Ф. а. приводит либо к ликвидации философии как самостоят. науки, к подмене ее логико-лингвистич. анализом, либо к возвращению в завуалированной форме, в рамках анализа, к традиц. проблемам филос. характера.

Лит.: Геллнер Э., Слова и вещи, пер. с англ., Μ., 1962, Нарский И. С., В тупике лингвистич философии, "ВФ", 1963, No 3, Бегиашвили А. Ф., Совр. англ. лингвистич. философия, Тб., 1965, Богомолов А. С., Англо-амер. бурж. философия эпохи империализма, Μ., 1964, гл. 9–10, Xилл Τ. И., Совр. теории познания, пер. с англ., Μ., 1965, ч. 5, Швырев В. С., Неопозитивизм и проблемы эмпирич. обоснования науки, Μ., 1966; Совр. идеалистич гносеология, М., 1968, разд 1, Ryle G., Systematically misleading expressions, "Proc. of Aristotelian Society", 1932, v. 32, eго же, The concept of mind, L., [1959], Logic and language, ed with introd by A. Flew, ser 1–2, Oxf., 1952–1953, Evans J. L., On meaning and verification, "Mind", 1953, v. 62, Wisdоm J., Philosophy and psycho-analysis, Oxf., 1953, Wittgenstein L., Philosophical investigations, Oxf., 1953, Black Μ., Problems of analysis, Ithaca (Ν. Υ.), 1954, Pap A., Analytische Erkenntnistheorie, W., 1955, The revolution in philosophy, [ed.] by G. Ryle, L.–Ν.Υ., 1956, Hampshire S., Thought and action, L., 1959, Charlesworth M. J., Philosophy and linguistic analysis, Pittsburgh, 1959; Strawson Ρ. F., The individuals. An essay in descriptive metaphysics, L., 1961; Austin J. L., Sense and sensibilia, Oxf., 1962, The philosophy of R. Carnap, ed. by Ρ. A. Schupp, La Salle (Ill) – L., [1963], Lazerowitz Μ., Studies in metaphilosophy, L.–Ν. Υ., [1964], Hempe1 С. G., Aspects of scientific explanation and other essays in philosophy of science, Ν. Υ.–L., [1965]. См. также лит-ру к ст. Логический атомизм, Логический позитивизм, Логического анализа философия, Неопозитивизм.