Akademik

        (букв.— путь, дорога), одно из важнейших понятий кит. философии, центр. понятие даосизма. В философии Лао-цзы Д.— невидимый вездесущий естеств. закон природы, человеч. общества, поведения и мышления отд. индивида, неотделимый от материального мира и управляющий им (поэтому Д. иногда сравнивают с логосом Гераклита). Д. порождает тьму вещей; бездействует, тем самым делая всё; Д. вечно и безымянно, пусто и неисчерпаемо; неследование Д. ведёт к гибели. У Чжуан-цзы Д. неактивно и бесформенно; его можно передать, но нельзя взять, можно постичь, но нельзя увидеть; оно само для себя начало и основа, не зависит ни от времени, ни от пространства, у него нет начала, нет конца, оно существует везде и во всём; познать Д.— значит постигнуть закон природы и умение соответствовать ему.

        Для легиста Хань Фэйцзы Д.— первопричина возникновения не только тьмы вещей, но и различий между ними, оно упорядочивает тьму принципов, определяющих вещи. Овладение Д. приводит к разным результатам: одни становятся мудрыми, другие — безумцами, одни процветают, другие гибнут. Однако правителю необходимо овладеть Д., чтобы не стать жестоким внутри и агрессивным вне страны, ибо это ведёт к её гибели.

        Иначе трактуется Д. в конфуцианстве. У Конфуция Д. лишено космологич. окраски и обретает смысл морального закона, этич. принципа, пути поведения, долга, поэтому оно зависит от образованности: небо наделяет человека натурой, поведение в согласии с нею называется Д. Д. совершенствуется через обучение, а также через жэиь — гуманность. Дальнейшее развитие эта идея получила у Хань Юя: всеобщая любовь паз. гуманностью; осуществление гуманности наз. справедливостью; поведепие, согласующееся с ними, наз. Д. Неоконфуцианцы сопоставляют Д. не только с жэнь, но также с космосом, природой: субстанция действий неба (природы) наз. изменением, их закон (принцип) — Д. (Чэн Хао); последоват. движение сил инь и ян является Д.— это то, из-за чего инь и ян чередуются друг с другом (Чэн И); Д. заполняет Вселенную, в отнесении к небу оно наз. инь и ян, в отнесении к земле — силой и слабостью, в отнесении к человеку — гуманностью и справедливостью (Лу Цзююань). Термин «Д.» встречается и у др. философов.

        Ян X и н - ш у н, Др.-кит. философ Лао-цзы и его учение, М.— Л., 1950; Атеисты, материалисты, диалектики древнего Китая, вступ. ст., пер. н коммент. Л. Д. Позднеевой, М., 1967, с. 196—203; The four books, transl. by .Г. Legge, Shanghai, 1033; Wing-tsit Chan, A source book in Chinese philosophy, Princeton, 1963.

(кит. – Бог, путь, разум, слово, логос, смысл)

одно из важнейших понятий кит. философии. Согласно философии Лао-цзы, дао означает всеединое. Оно не имеет ни имени, ни формы; неслышимо, невидимо, непостигаемо, неопределяемо, но совершенно. Оно покоится и, однако, все время движется. Само оно не изменяется, но является причиной всех изменений. Оно вечно единое, неизменное, непреходящее, существующее всегда и во веки веков. Оно корень всего, мать всех вещей. «Человек зависит от земли, земля – от неба (космоса), небо – от дао, а дао – от себя самого».

одна из важнейших категорий в кит. классич. философии. Первоначально термин "Д." означал "путь", "дорогу". Впоследствии понятие "Д." было применено др.-кит. астрономами для обозначения "небесного пути" движения светил. Начиная с 5–3 вв. до и. э. понятие "Д." становится традиц. понятием кит. философии, гл. обр. даосизма. Содержание этого понятия постоянно менялось. Для мн. философов Д. означало "путь" природы, ее закономерность. Вместе с тем это понятие приобрело также смысл жизненного пути человека, превратилось в понятие "этическая норма" ("дао-дэ"). Д. означало также "логику", "аргумент" ("дао-ли").

В истории кит. философии Д. явилось тем понятием, трактовка к-рого разделяла философов на материалистов и идеалистов. У одних философов (Лао-цзы, Сюнь-цзы, Ван Чун и др.) Д. рассматривается как естеств. путь вещей, закономерность материального мира, как первопричина всего сущего. Д. существует объективно, оно вечно и необъятно. У других философов (Ван Би и др.) Д. есть "идеальное начало", к-рое, по их мнению, лучше всего выражается понятием "небытие". Идея Д. здесь превращается в чисто логич. понятие единого, главного, всеобщего и рассматривается в умозрит. аспекте. Философы-мистики (Дун Чжун-шу и др.) трактуют Д. как "божественный путь". В эпоху Сун (10–13 вв.) в результате слияния даосизма с буддизмом и конфуцианством возникло новое, схоластич. течение – т.н. "даосюэ", согласно к-рому вечное, само по себе существующее, идеальное начало (ли) предшествует материальному (ци) и управляет миром вещей. Течение "даосюэ", представляемое Чжу Си, при династиях Мин и Цин стало ортодоксальным учением господств. классов. Против него выступал целый ряд мыслителей, философов-просветителей 17 в. В дальнейшем борьба вокруг понятия "Д.", к-рая была начата в древний период, продолжала развиваться. В совр. лит-ре по истории кит. философии ведутся споры о том, означает ли категория Д. материальный принцип или идеальное начало.

Лит.: История философии, т. 1–2, М., 1957, т. 1, с. 172–85, т. 2, с. 588–607; Хоу Вай-лу [и др.], Чжунго сысян тунши (История китайских идеологий), т. 1–2, Пекин, 1957; Ян Юн-го, История древнекитайской идеологии, пер. с китайск., М., 1957; Ян Хин-шун, Древнекитайский философ Лао-Цзы и его учение, М.–Л., 1950.

    ДАО (кит., буквально—путь, а также подход, график, функция, метод, закономерность, принцип, класс, учение, теория, правда, мораль, абсолют—одна из важнейших категорий китайской философии. Этимологически восходит к идее главенства (шоу) в “движении/поведении”. Ближайшие коррелятивные категории— дэ (“благодать”) и ци (“орудие”). В современном языке бином даодэ означает мораль, нравственность. Термином дао передавались буддийские понятия “марга” и “патха”, выражающие идею пути, а также “бодхи” (“просветление”, “пробуждение”). Аналогами дао часто признаются Логос и Брахман. Иероглиф дао входит в обозначение даосизма (дао цзя, дао цзяо) и неоконфуцианства (дао сюэ). В “Мо-цзы” “учением о дао” (дао цзяо), в “Чжуан-цзы” “искусством/техникой дао” (дао шу) названо и раннее конфуцианство. В различных философских системах дао определялось по-разному, поэтому Хинь Юй назвал его, как и дэ, “пустой позицией”, не имеющей точно фиксированного смысла.

    В *Шу цзине” термин дао имеет абстрактные значения: “поведение”, “продвижение”, “путь государя и Неба” и соотнесен с дэ, также выражающим абстрактное понятие социальной и космической гармонии. С возникновения китайской философии центральным для нее стал вопрос о соотношении “человеческого” и “небесного”, т. e. общеприродного, дао. (В узком смысле “небесное дао” означало ход времени или движение звезд с запада на восток в противоположность движению солнца с востока на запад.) Уже в “Ши цзине” наметилось сближение понятий “дао” и “предел” (см. Тай цзи).

    Конфуций сосредоточился на “человеческих” ипостасях дао и дэ, которые взаимосвязаны, но могут проявляться и независимо друг от друга (“Дуньюй”, V, 12, XII, 19). Он конкретизировал дао в различных наборах этизированных понятий: “сыновняя почтительность” и “братская любовь”, “верность” и “великодушие” (чжун шу), т. e. осуществление “золотого правила” морали, “гуманность” {жэнь), “знание” (“ж“) и “мужество” (юн) и т. п. В “Лунь юе” дао—это благой ход общественных событий и человеческой жизни, зависящий как от “предопределения” (мин), так и от отдельной личности. Его носителем выступает и индивид, и государство, и все человечество (Поднебесная). В силу различия носителей различны и их дао: прямое и кривое, большое и малое, присущее “благородному мужу” (цзюнь цзы) и “ничтожному человеку” (сяо жэнь). Соответственно разнятся и дэ. Поднебесная может вообще утрачивать дао. В идеале единое дао должно быть познано. Его утверждение в мире исчерпывает смысл человеческого существования; при отсутствии дао в Поднебесной следует “скрываться”, отказываться от службы.

    Последователи Конфуция и представители других школ универсализировали концепцию двух главных видов дао и дэ, различая также дао порядка и смуты, древнее и современное, правильное и ложное, гуманное и негуманное, всеобщее и индивидуальное дао (напр., “Мэн-цзы”, “Хань Фэй-цзы”}.

    Ближайшие ученики Конфуция придали высшей ипостаси дао (великое, всепроникающее—да дао) универсальный онтологический смысл, а основатель ортодоксального конфуцианства Дун Чжуншу выдвинул тезис: “Великий исток дао исходит из Неба”. В “Чжун юне” дао “благородного мужа” или “совершенномудрого” определяется как исходящая из индивида общекосмическая сила, “упрочивающаяся на небе и земле”, “материализующаяся в навях и духах”, приводящая к благодати. “Подлинность” составляет “небесное”, а ее осуществление—“человеческое” дао. Обретший предельную “подлинность” способен образовать триединство с Небом и Землей. Помимо дэ и ци наиболее тесно примыкают к дао понятия “предопределение”, “индивидуальная природа”, “[телесная] форма”.

    Совершенствование в дао, от которого нельзя ни на миг отойти, есть обучение (цзяо). “Гармония” (хэ) составляет всепроникающее дао Поднебесной, конкретизирующееся в пяти видах отношений: между правителем и подданным, отцом и детьми, мужем и женой, старшими и младшими братьями, друзьями и товарищами. Осуществляется это дао посредством “знания”, “гуманности” и “мужества”—троякой всепроникающей “великой благодати” (да дэ) Поднебесной, что тождественно троякому дао “Лунь юя” (XIV, 28). На обыденном уровне познание и осуществление дао доступно даже глупым и никчемным, но в своем предельном выражении оно содержит нечто непознаваемое и неосуществимое даже для “совершенномудрых”.

    В “Мэн-цзы” (4 в. до н. э.) “подлинность” определяется как “небесное” дао, а “помышление” (“забота”—сы) о ней — как “человеческое” дао. Дао “совершенномудрых” сводится лишь к “сыновней почтительности и братской любви”. В целом дао представляет собой соединение человека и “гуманности”. Небесное дао предопределено, но кое в чем зависит и от “индивидуальной природы”, хотя в целом попытки воздействия на дао и “предопределение” бесполезны. В отличие от Конфуция, оценивавшего “середину дао” как недостаточность (“Лунь юй”), Мэн-цзы видел в “срединном дао” гармоническое состояние.

    Сюнь-цзы, с одной стороны, гиперболизировал всеобъемлемостьдао, объявив всю “тьму вещей” одним его “боком”, с другой стороны, назвал “совершенномудрого” (шэн) “пределом” дао. “Пределом” человеческого дао Сюнь-цзы считал “благопристойность/этикет” (ли). Постоянное в своей телесной сущности дао изменчиво, поэтому неопределимо по одной из своих сторон. Посредством великого дао изменяются, трансформируются и формируются все вещи. Следование дао предполагает обуздание страстей, индивидуальное накопление “благодати”, его предварительное выявление и познание. Последнее осуществляется “сердцем”, исполненным пустоты, сосредоточенности и покоя. Знание дао дает возможность “взвешивать” (хэн) всю тьму вещей. В “Мо-цзы” трактовка дао мало отличается от раннеконфуцианской.

    Оппозиционная конфуцианской теория дао была развита в даосизме. Ее главная особенность—упор на “небесную”, а не “человеческую” ипостась дао. Если конфуцианцы исходили из его словесно-понятийной выразимости и даже самовыразимости, активно используя такие значения дао, как “высказывание”, “изречение”, “учение”, то основоположники даосизма заявляли о словес но-понятийной невы

    разимости высшего дао. В раннем даосизме на первый план выдвинулись парные категории дао и дэ, которым посвящен главный даосский трактат “Дао дэ цзин”. В нем дао представлено в двух основных ипостасях: 1) одинокое, отделенное от всего, постоянное, бездеятельное, пребывающее в покое, недоступное восприятию и словеснопонятийному выражению, безымянное, порождающее “отсутствие/небытие”, дающее начало Небу и Земле, 2) всеохватное, всепроникающее, подобно воде; изменяющееся вместе с миром, действующее, доступное “прохождению”, восприятию и познанию, выразимое в “имени/понятии”, знаке и символе, порождающее “наличие/бытие”, являющееся предком “тьмы вещей”. Кроме того, противопоставлены друг другу справедливое (“небесное”) и порочное (“человеческое”) дао, а также признается возможность отступлений от дао и вообще его отсутствия в Поднебесной. В качестве “начала”, “матери”, “предка”, “корня”, “корневища” дао генетически предшествует всему в мире, в т. ч. “господу”; описывается как недифференцированное единство (“таинственное тождество”, содержащее в себе все вещи и символы в состоянии “пневмы” и семени), т. е. “вещь”, проявляющаяся в виде безвещного (безобъектного) и бесформенного символа, который в этом аспекте пустотно-всеобъемлющ и равен всепроникающему “отсутствию/небытию”. В то же время “отсутствие/небытие” и, следовательно, дао трактуется как деятельное проявление (“функция” — юн) “наличия/бытия”. Генетическое превосходство “отсутствия/небытия” над “наличием/бытием” снимается в тезисе об их взаимопорождении. Дао в “Дао дэ цзине” представляет собой генетическую и организующую функцию единства “наличия/бытия” и “отсутствия/небытия”, субъекта и объекта. Главная закономерность дао — обратность, возвращение, т. е. движение по кругу, характерное для неба, которое мыслилось круглым. Как следующее лишь своему естеству дао противостоит опасной искусственности “орудий” и вредоносной сверхъестественности духов, определяя вместе с тем возможность и того и другого. “Благодать” определяется в “Дао дэ цзине” как первая ступень деградации дао, на которой рожденная дао вещь формируется. Полнота “благодати” означает “предельность семени”.

    В “Чжуан-цзы” усилена тенденция к сближению дао с “отсутствием/небытием”, высшей формой которого является “отсутствие [даже следов] отсутствия” (у у). Следствием этого явился расходящийся с “Дао дэ цзином” и ставший затем популярным тезис, согласно которому дао, не будучи вещью среди вещей, делает вещи вещами. В “Чжуан-цзы” усилены представления о непознаваемости дао: “Завершение, при котором неведомо, почему так, называется дао”. Вместе с тем максимально акцентирована вездесущность дао, которое не только “проходит сквозь тьму вещей”, образует пространство и время, но и присутствует в разбое и даже в кале и моче. Иерархически дао поставлено выше “Великого предела” (тай цзи), но уже в “Люй-ши чунь цю” оно как “предельное семя” (ч;жи цзин) отождествляется и с “Великим пределом”, и с “Великим единым” (тай и). Сун [Цзяня]-Инь [Вэня] школа (4 в. до н. э.; см. “Гуачьцзы”} трактовала дао как естественное состояние “семенной”, “тончайшей”, “эссенциальной”, “подобной духу” пневмы, которая не дифференцирована ни “телесными формами”, ни “именами/понятиями”, а потому “пустотнонебытийна” (сюй у).

    В “Хуайнань-цзы” “отсутствие/небытие” представлено в качестве “телесной сущности” дао и деятельного проявления тьмы вещей. Дао, обнаруживающееся в виде “Хаоса”, “Бесформенного”, “Единого”, здесь определяется как “стягивающее пространство и время” и нелокализованно находящееся между ними.

    Представители школы военной мысли (бин цзя) также положили концепцию дао в основу своего учения. В “Суньцзы” дао определяется как первый из пяти устоев военного искусства (наряду с “условиями Неба и Земли”, качествами полководца и законом— фа), состоящий в единстве волевых помыслов народа и верхов. Поскольку война рассматривается как “путь (дао) коварства”, дао связывается с идеей эгоистической самостийности и индивидуальной хитрости, которая была развита в позднем даосизме (“Инь фу цзин”). Согласно “У-цзы”, дао есть “то, благодаря чему происходит обращение к основе и возврат к началу”, то, что умиротворяет и становится первым в ряду четырех общих принципов успешной деятельности (остальные— “долг/справедливость”, “спланированность”, “требовательность”) и “четырех благодатей” (остальные — “долг/справедливость”, “благопристойность/этикет”, “гуманность”). Хань Фэй (3 в. до н. э.), опираясь на идеи конфуцианства и даосизма, развил намеченную Сюнь-цзы и важнейшую для последующих философских систем (особенно неоконфуцианской) связь понятий дао и “принцип” (ли): “дао есть то, что делает тьму вещей таковой, что определяет тьму принципов. Принципы суть формирующая вещи культура (вэнь). Дао—то, благодаря чему формируется тьма вещей”. Вслед за даосами Хань Фэй признавал за дао не только универсальную формирующую, но и универсальную порождающе-оживотворяющую функцию. В отличие от Сун Цзяня и Инь Вэня он считал, что дао может быть представлено в “символической” форме. Базовой для развития китайской философской мысли стала трактовка дао в комментирующей части “Чжоу и”. Здесь фигурирует как двоичная модель—дао Неба и Земли,творчества (Цянь) и исполнения (Кунь), “благородного мужа” и “ничтожного человека”, так и троичная модель—дао Неба, Земли, человека, “трех материалов” (сань цай), “трех пределов” (сань цзи). Небесное дао утверждается силами инь и ян, земное — “мягкостью” и “твердостью”, человеческое—“гуманностью” и “долгом/справедливостью”. Главное выражение дао — “перемены”, трансформации по принципу “то инь—то ян”. Поэтому атрибутом дао является “обратность и возвратность”. Дао в качестве “перемен” означает “порождение порождения” (шэн шэн), или“оживотворение жизни”, что соответствует даосскому определению и пониманию просто порождения, или жизни, как “великой благодати Неба и Земли”. В качестве “перемен” дао иерархически выше “Великого предела”— оно “обладает” им, что сходно с положениями “Чжуанцзы”. В “Си цы чжуани” (ок. 4 в. до н. э.) впервые было введено противопоставление “надформенного” дао “подформенным” “орудиям”. Там же указаны четыре сферы реализации дао: в речах, поступках, изготовлении орудийных предметов, гаданиях (I, 10). Испытавший влияние и “Чжоу и”, и даосизма конфуцианец Ян Сюн (1 в. до н. э.— 1 в.) представил дао ипостасью “[Великой] тайны” ([тай] сюань),, понимаемой как предел “деятельного проявления”; дао— это “проникновение” во все, “пустое по форме и определяющее путь тьмы вещей”.

    Основоположники сюань сюэ, Хэ Янь (кон. 2—3 в.) и Ван Би, отождествили дао с “отсутствием/небытием”. Го Сян, признавая это отождествление, отрицал возможность порождения “наличия/бытия” из “отсутствия/небытия”, т. е. отвергал возможную креационно-деистическую трактовку дао. Пэй Вэй (3 в.) прямо отождествил дао с “наличием/бытием”. У Гэ Хуна, будучи “формой форм”, в ипостаси “Единого”, дао обрело два модуса — “Таинственное единое” (сюань и) и “Истинное единое” (чжэнь и).

    Различным интерпретациям подвергалась в китайской философии оппозиция дао — ци-орудие. Цуй Цзин (7—9 вв.) идентифицировал ее с оппозицией юн—ти (см. lu—юн): “деятельное проявление” (“функция”)—“телесная сущность” (“субстанция”) соответственно. Данное противопоставление стало одним из важнейших в неоконфуцианстве. Чжан Цзай соотнес его с парой дэ—дао, первый член которой определялся как “дух” (шэнь), т. е. способность вещей к взаимному восприятию, а второй—как “трансформация” (хуа). “Деятельное проявление” “телесной первосущности” “пневмы”, трактуемой как бесформенная “Великая пустота” (тай сюй), “Великая гармония” (тай хэ) или единство “наличия/бытия” и “отсутствия/небытия”, Чжан Цзай приравнял к “надформе иному” дао. Дао им описывалось и как пронизывающее тьму вещей взаимодействие противоположностей (лян дуань), которое выражается в их взаимном восприятии (духе), находящем свою телесную сущность в индивидуальной природе. Универсальность этого взаимодействия обусловливает возможность его познания.

    Хань Юй вернулся к исходному конфуцианскому смыслу дао (противопоставив его даосскому и буддийскому пониманию) как следованию “гуманности” и “долгу/справедливости” (“Юань дао”). Главные основоположники неоконфуцианской философии сделали упор на общеонтологический смысл дао. Согласно Шао Юну, “бесформенное” и “самовозвращающееся” дао является “корнем Неба, Земли и тьмы вещей”, порождающим (оживотворяющим) и формирующим их. Чэн Хао вслед за Чжан Цзаем приравнивал дао к “индивидуальной природе” (“И шу”), а Чэн И различал их как “деятельное проявление” и “телесную сущность”, хотя говорил и о едином дао, проявляющемся в “предопределении”, “индивидуальной природе” и “сердце”. Регулярность в действии дао Чэн И выражал с помощью категории “срединное и неизменное”, или “равновесие и постоянство”. Он определял “верность” как “телесную сущность”, т. е. “небесный принцип”, а “взаимность” — как “деятельное проявление”, т. е. человеческое дао (“И шу”). Развивая идеи Чэн И, Чжу Си отождествил дао с “принципом” и “Великим пределом”, а “орудия”—с “пневмой”, средством порождения-оживотворения вещей и силами инь ян (“Чжу-цзы юй лэй”). Хотя Чжу Си отстаивал единство дао как “телесной сущности” и “деятельного проявления”, он подвергся критике со стороны Лу Цзююаня, апеллировавшего к исходному определению “Си цы чжуани” и доказывавшего, что инь ян суть “надформенное” дао, а следовательно, между дао и “орудиями” нет той функциональной разницы, которую установил Чжу Си.

    Ван Янмин, развивая идеи Лу Цзююаня, отождествил дао с человеческим “сердцем” (“Цзэн Ян-бо”) и его основой — “благосмыслием” (лян чжи).

    Синтезируя взгляды предшественников, Ван Фучжи отстаивал тезис о единстве “орудий” и дао как конкретной реальности и упорядочивающего ее начала. Результатом этого упорядочения является дэ. Ван Фучжи считал, что дао не является лишенным “формы” или “символа”, но лишь доминирует над “формами”, которыми наделено все в мире “орудий”.

    Тань Сытун вернулся к прямому определению “орудий” и дао оппозицией та — юн. Поднебесная — это тоже огромное “орудие”. Подверженность мира “орудий” изменениям влечет за собой изменения дао. Это рассуждение стало у Тань Сытуна теоретическим обоснованием реформаторства.

    В современной китайской философии категория дао наиболее глубоко разработана Тан Цзюньи.

    В целом в историческом развитии двух главных концепций дао—конфуцианской и даосской--прослеживаются противоположные тенденции. В первой—все большая связь с “наличием/бытием”, универсализация и объективизация, движение от онтологизированной этики к “моральной метафизике” (новое конфуцианство, особенно в лице May Цзунсаня). Во второй—все большая связь с “отсутствием/небытием”, конкретизация и субъективизация, вплоть до соединения дао с идеей индивидуального эгоистического прорыва “на небо”, т. е. “пути” как хитроумной лазейки, на чем часто основывались поиски личного бессмертия в позднем даосизме.

    Лит.: Дао и даосизм в Китае. М., 1982; От магической силы к моральному императиву: категория дэ в китайской культуре. М., 1998; ТорчиновЕ. А Даосизм. СПб., 1998.

    А. И. Кобзев