Akademik

ПОСТПОЗИТИВИЗМ

ПОСТПОЗИТИВИЗМ: — общее название, используемое в философии науки для обозначения множества методологических концепций, пришедших на смену методологии логического позитивизма. П. не представляет собой особого филос. направления, течения или школы, это скорее этап в развитии философии науки, начавшийся приблизительно в кон. 1950-х гг. Характерная черта этого этапа — значительное разнообразие методологических концепций и их взаимная критика. Это и фальсификационизм К. Поппера, и концепция научных революций Т. Куна, и методология научно-исследовательских программ И. Лакатоса, и концепция неявного знания М. Полани, концепции С.Э. Тулмина, Дж. Агасси, У. Селларса и многих др. Авторы и защитники этих концепций создают весьма различные образы науки и ее развития, обсуждают специфические проблемы, встающие в рамках той или иной концепции, предлагают противоположные решения методологических проблем. Вместе с тем можно говорить об общих чертах, свойственных П. как определенному этапу в эволюции философии науки.
1. П. отходит от ориентации на символическую логику и обращается к истории науки. Если в эпоху господства логического позитивизма образцом для методологических построений служили формально-логические конструкции, а основным орудием методологического исследования был онтологический анализ языка науки и построение формальных моделей («экспликация»), то П. заботится не столько о формальной строгости своих построений, сколько о соответствии их реальному научному знанию и его истории. 2. В П. происходит существенное изменение проблематики методологических исследований: если логический позитивизм основное внимание обращал на анализ структуры научного знания, то П. главной проблемой философии науки делает понимание развития научного знания. Это привело к существенному изменению всего круга проблем философии науки. 3. Для П. характерен отказ от жестких разграничительных линий, установлению которых позитивизм уделял большое внимание. Смягчается известная дихотомия эмпирического — теоретического, исчезает противопоставление фактов и теорий, контекста открытия и контекста обоснования. 4. П. постепенно отходит от идеологии демаркационизма, исповедуемой логическим позитивизмом. Представители последнего полагали, что можно и нужно установить четкую демаркационную линию между наукой и не-наукой, в частности, философией (метафизикой). Опираясь на верификационную теорию значения, логические позитивисты пытались обосновать тезис о бессмысленности метафизических утверждений и одну из главных своих задач видели в устранении метафизики из науки. П. отказывается видеть жесткие границы между наукой и философией. Он признает осмысленность филос. положений и неустранимость их из научного знания. 5. Распространенной особенностью постпозитивистских концепций является их стремление опереться на историю науки. Позитивизм не питал интереса к истории, в качестве образца научности он принимал теории математической физики и полагал, что все научное знание в конечном итоге должно приобрести форму аксиоматических или гипотетико-дедуктивных теорий. Если какие-то дисциплины далеки от этого идеала, то это свидетельствует лишь об их незрелости. Представители П. главным объектом своего внимания сделали развитие знания, поэтому они вынуждены были обратиться к изучению истории возникновения, развития и смены научных идей и теорий. 6. Отличительной чертой большинства постпозитивистских концепций является отказ от кумулятивизма в понимании развития знания. П. признал, что в истории науки неизбежны существенные, революционные преобразования, когда происходит пересмотр значительной части ранее признанного и обоснованного знания — не только теорий, но и фактов, методов, фундаментальных мировоззренческих представлений. Поэтому вряд ли можно говорить о линейном, поступательном развитии науки. Многие представители П. предпочитают говорить не о развитии, а об изменении научного знания. И одной из важных проблем постпозитивистской философии науки стал вопрос о том, существует ли в этом изменении к.-л. накопление знания?
Таковы некоторые общие особенности методологических построений П.
Однако сам термин «П.» указывает еще на одну черту, объединяющую все концепции рассматриваемого периода: все они в той или иной мере отталкиваются в своих рассуждениях, в постановке и решениях методологических проблем от позитивистской методологии и начинают, как правило, с ее критики. Позитивизм слишком долго господствовал в философии науки, и следы этого господства ощущались чуть ли не во всех вопросах, относящихся к анализу научного знания. Поэтому практически каждый философ науки должен был так или иначе выразить свое отношение к позитивистскому наследству. Возможно, это позволяет приблизительно обозначить и конец П. в философии науки: когда накопилось достаточно нового материала и исследователи стали отталкиваться от критического осмысления и пересмотра результатов Поппера, Куна, Лакатоса и др. критиков позитивизма, можно сказать, что уже не только логический позитивизм, но и П. ушел в прошлое. По-видимому, это произошло на рубеже 1980-х гг. Споры между сторонниками Поппера и Куна зашли в тупик. От многочисленных методологических концепций, появившихся после крушения неопозитивизма, осталось множество новых проблем, но очень немного общепризнанных результатов. К сер. 1970-х гг. — в значительной мере благодаря усилиям П. Фейерабенда — стало выясняться, что создание общепризнанной теории, описывающей строение и развитие науки, — дело безнадежное. Именно осознание этого обстоятельства и можно считать признаком заката П. Логические позитивисты были убеждены в том, что философия науки сама является наукой, следовательно, в ней должна существовать одна общепризнанная методологическая концепция. П. породил множество таких концепций, однако долгое время сохранял позитивистское убеждение в том, что лишь одна из них может быть «правильной», адекватной и т.п., что в философии науки нужно стремиться к научной общезначимости. Однако зашедшие в тупик дискуссии в конце концов показали, что философия науки — далеко не наука, что в ней не может быть общезначимых концепций и решений, что она неизбежно несет на себе отпечаток характерного для философии плюрализма. Так развеялась последняя иллюзия позитивизма и вместе с тем закончился этап П. Философия науки свелась к обсуждению отдельных методологических проблем (см. ЛОГИЧЕСКИЙ ПОЗИТИВИЗМ ).

ПОСТПОЗИТИВИЗМ:     ПОСТПОЗИТИВИЗМ — совокупность концепций в философии и методологии науки, возникших как критическая реакция на программу эмпирического обоснования науки, выдвинутой логическим эмпиризмом (неопозитивизмом), ас распадом этой программы пришедших ей на смену. В значительной степени эта реакция была инициирована идеями К. Поппера, выраженными в его книге “Logik der Forschung” (1934), которая появилась в период, когда неопозитивизм имел преобладающее влияние, и сыграла едва ли не решающую роль в его критике. Сам Поппер заявлял, что он “убил логический позитивизм” (Popper К. Intellectual Autobiography.— В кн.: The Philosophy ofKari Popper. La Salle, 1974, p. 69). “Убийство”, однако, направлялось благими намерениями: Поппер полагал, чтоему удалось выполнить задачу, поставленную его оппонентами из Венского кружка: создать теорию научной рациональности, опирающуюся на эмпиризм и логику, которая позволила бы строго разделить науку и ненаучные формы мыслительной активности (см. Демаркации проблема). Судьба распорядилась иначе: критика позитивистской программы вызвала “цепную реакцию”, приведшую в итоге к ревизии практически всех основных понятий философии науки, в первую очередь понятия “научной рациональности”, к изменению самого образа науки и понимания ее роли в культуре. Постпозитивизм эволюционировал от альтернативных решений проблем, поставленных позитивистами, к признанию этих проблем неразрешимыми или бессмысленными и формированию новой проблемной сферы.

    Прежде всего это относится к проблеме взаимоотношения между наукой и философией. Отталкиваясь от позитивистского лозунга “Наука — сама себе философия” и третирования “метафизики” как совокупности положений, не имеющих научного смысла, постпозитивизм вначале признал эвристическую ценность философской онтологии для науки (Поппер), затем нашел сходство между философскими дискуссиями и конкуренцией научных “парадигм” в “кризисные периоды” истории науки (Т. Кун), далее взял курс на “реабилитацию” метафизики, которая должна была осуществляться теми же аналитическими методами, с помощью которых неопозитивисты пытались ее дискредитировать (У. ван О. Куайн, У. Селларс, Дж. Смарт и др.), обнаружил, что защита “твердого ядра” научно-исследовательской программы от опровержений (“негативная эвристика”) в периоды, когда эта программа обеспечивает прирост эмпирического содержания, делает это “ядро” методологически неотличимым от метафизики (И. Лакатос), выяснил мифогенную и метафизическую “родословную” фундаментальных научных понятий — пространства, времени, причины, вероятности и др.) (К. Хюбиер), наконец, вообще признал “псевдопроблемой” поиск каких бы то ни было “демаркации” между наукой, мифом или метафизикой (П. Фейерабенд).

    В отличие от неопозитивистов, уповавших на установление несомненных оснований научного знания на почве чуветвенного опыта, постпозитивизм объявил “эмпирический базис” науки продуктом рациональной конвенции, выявил неустранимую “теоретическую нагруженность” (т. е. смысловую зависимость от научных теорий, используемых в исследовательских процессах) терминов языка науки; тем самым была снята (или значительно ослаблена) дихотомия “теоретических” и “эмпирических” терминов языка науки (см. Стандартная концепиця науки). Постпозитивизм фактически отказался от различения контекста обоснования и контекста открытия (Рейхенбах) как от методологически бесплодного; напротив, именно методология, приближенная к реальной практике науки, обязана объяснить возникновение новых научных теорий и процессы их принятия научными сообществами (Лакатос, Агасси, К. Хукер, Э. Захар).

    Унаследовав от неопозитивизма проблему “рациональной реконструкции” истории науки (т. е. объяснения исторической эволюции научного знания с помощью “нормативных” методологических концепций), постпозитивизм затем пришел к плюрализму методологий, к ияее принципиальной ущербности любых попыток “втиснуть” историю науки в какую-то единую методологическую схему, наконец, к “дескриптивизму”, т. е. сведению задач методолога к описанию конкретных приемов, методов, условий, которыми направляются научноисследовательские действия, приводящие ученых к успеху Тем самым постпозитивизм отказался видеть в методологических нормах универсальные критерии научной рациональности. Лакатос объявил историю науки “пробным камнем” методологической концепции; при последовательном развитии этой мысли история науки должна рассматриваться как “резервуар” поучительных (как для ученых, так и для методологов) примеров, а не развернутая во времени реализация универсального научного метода. Отсюда — постепенный отход постпозитивизма от свойственных критическому рационализму установок на нормативную методологию и усиление интереса к “ситуационному анализу” (case study) этих примеров с привлечением социологических, социально-психологических и др. факторов, не принимавшихся в расчет методологами-нормативистами; сюда же относится проект “натурализованной эпистемологии” (Куайн), согласно которому задача эпистемологии состоит в Изучении психологических закономерностей науаю-иссяедовательских процессов; тем самым эпистемология выступает как раздел когнитивной психологии.

    От критики индуктивизма и кумулятивизма, свойственной неопозитивизму, постпозитивизм перешел к радикальному пересмотру представлений о науке как целенаправленном поиске истин. Само понятие “истины” либо вовсе устранялось из методологических рассуждений, либо подвергалось специфической интерпретации, приспособленной к антикумулятивистским, “дискретным” моделям эволюции науки. В этих моделях история науки распадалась на ряд “несоизмеримых” периодов, связь между которыми устанавливается не логикометодологическими, а историко-научными методами в сочетании с социологическими и культурологическими экскурсами. В свяжи с этим подверглись ревизии представления о научной рациональности; это понятие стало трактоваться как исторически относительное, “гибкое”, включающее в свое содержание ценностные и культурные ориентиры. Вместе с понятиями “истины” и “рациональности” было пересмотрено и понятие “прогрессивного развития научного знания”: под “прогрессом” стали понимать не целенаправленное “приближение” к истине (подобный “телеологизм” был объявлен пережитком устаревшей метафизики), а “увеличение эмпиричес

    кого содержания”, т. е. способности научных теорий объяснять и предсказывать научные факты (Лакатос), илирасширение возможностей разрешать теоретические проблемы (Л. Лаудан); по словам Куна, “науки не нуждаются в прогрессе иного рода” (Кун Т. Структура научных революций. М., 1975, с. 214), и это стало общим местом философии науки постпозитивизма. Если “критические рационалисты” еще говорили о “росте” научного знания и искали методологические критерии такого роста, то их оппоненты (Кун, Фейерабенд и др.) предпочитали говорить только об “изменении” научного знания, в связи с чем был остро поставлен вопрос о самой природе последнего, разделивший постпозитивизм на сторонников научного реализма и инструментализма.

    Постпозитивизм отказался от неопозитивистского идеала научного знания как логически систематизированного множества высказываний, образцами которого считались теории математического естествознания; анализ был переориентирован на динамику научного знания, которое стало трактоваться как жизнь “популяции” понятий в интеллектуальной среде (Тулмин), конкуренция научных сообществ (Кун), “пролиферация” научных теорий в атмосфере безграничной свободы интеллектуального соперничества ученых (Фейерабенд). Само понятие “научного знания” подверглось принципиальной дифференциации: напр., Полани рассматривал “невербализуемое”, личностное, или “периферийное”, знание как важнейшую составную часть стиля научного мышления.

    Одной из основных тенденций постпозитивизма стало “коллективистское” понимание субъекта научного познания: “стиль мышления”, включающий ценностные ориентации наряду с понятийными “каркасами”, детерминируется научным “сообществом” и выступает как “априорное” условие всякой научно-познавательной деятельности. Научные коммуникации, институциональная организация науки, научные традиции, профессиональное обучение — все то, что способствует формированию стиля мышления, научных “парадигм”, вошло в предметный круг философии науки, которая, т. о., во все большей степени превращается в междисциплинарную область исследований. Значительное внимание стало уделяться “этнометодологическим” исследованиям, которые ранее относились исключительно к компетенции социологии науки. Это означало уже полный отход от проблемного поля неопозитивизма, и, следовательно, наименование “постпозитивизм” стало терять свое исходное значение.

    С эволюцией от неопозитивизма к постпозитивизму связано изменение некоторых мировоззренческих установок философии науки — разочарование в безусловных, рационалистически трактуемых ориентирах культуры (в т. ч. в доминирующей роли науки и научного знания) и склонность к мозаичному, калейдоскопическому и плюралистическому видению мира и места человека в нем, акцент на относительности, исторической обусловленности познавательных ценностей и результатов. Безусловно, это изменение не является ни всеохватным, ни необратимым; критический анализ связанных с ним процессов является необходимым условием дальнейшего развития философии науки.

    Лит.: Структура и развитие науки. М„ 1978; Философия и методология науки. М., 1996; Никифоров А. Д. Философия науки: истории и методология. М., 1998. См. тайкелит. кет. Философия науки.

    В. Н. ПоруЕ