Akademik

        школа др.-греч. философии, получившая название от портика в Афинах, где она была основана Зеноном из Китиона ок. 300 до н. э. В науч. литературе принята периодизация: Древняя Стоя (3—2вв. до н. э.; Зенон, Клеанф, Хрисипп и их ученики), Средняя Стоя (2—1вв. до н. э.; Панетий, Посидоний) и Поздняя Стоя (римский С.— Сенека, Мусоний Руф, Эпиктет, Гиерокл-стоик, Марк Аврелий). От первых двух периодов не дошло ни одного целого соч., так что система С. реконструируется на основе фрагментов. Этика занимает в ней ведущее место, опираясь на физику (натурфилософию) и логику.

        Мир (космос) представляется в С. находящимся в бесконечной пустоте одушевлённым сферич. телом, разумным существом, организующим все свои части в целесообразно устроенное целое. Реально существуют только тела (бестелесными считались значения слов и предложений, пустота, место и время); в мире, едином самом но себе, различались два начала — пассивное и активное: «бескачеств. вещество», или «субстанция», и всепроницающий логос, или бог. Традиц. боги объяснялись аллегорически как проявления единого бога, Зевса-логоса. Саморазвитие мира происходит циклически; каждый цикл кончается превращением всего в огонь, «воспламенением»; в начале каждого нового цикла «творч. огонь», он же бог-логос, порождает из себя четыре первоосновы: огонь, воду, воздух и землю, а из них все тела в мире. Этот творч. процесс описывается как излияние из мирового логоса «осеменяющих логосов», определяющих природу отд. тел. Логос, пронизывающий весь мир, является природой всеобъемлющего тела-мира, его самопорождающей имманентной силой и природным законом, управляющим мировым развитием. Т. о., логос является и промыслом и судьбой , рассматриваемой как последовательность событий, или цепь совокупностей всех причин. «Необходимостью» на:з. только то, что уже произошло и необратимо; в позднем С. необходимость и судьба отождествляются. Судьбу отд. тела определяет его природа, целесообразно включённая во всеобщую природу. Творч. огонь в соединении с, воздухом, пронизывая мир в виде огневидного дыхания (пневма), связывает всё в одно непрерывное целое и создаёт симпатию космическую всех отд. частей и тел; на основе неё возможно предсказание. Дыхание характеризуется напряжением и одноврем. движением в двух направлениях: движение к центру тела создаёт его единство, движение к периферии и сила напряжения создают качества, которые также являются телами — отсюда доктрина полной взаимопроницаемости тел. Каждое тело бесконечно делимо, равно как и время, определяемое как мера движения мира.

        Душа человека, часть мировой разумной души, дыхания, телесна и проницает всё тело, а со смертью отделяется от тела, переставая быть носителем личностных свойств. «Ведущая часть» души расположена в сердце, в ней происходят все психологич. процессы. Познание возникает на основе ощущений и представлений. Представление, возникающее от реально существующего объекта и полностью соответствующее ему, называется «постигательным»; когда «ведущее» в качестве разума даёт своё согласие на такое представление, признавая его истинным, то на основе этого суждения достигается истинное знание — происходит «постижение». Первое естеств. побуждение человека — стремление к самосохранению; в силу разумной природы человека это «расположение к себе» распространяется и на др. людей, и на всё человечество; благодаря причастности всех людей логосу они являются гражданами единого мирового государства — Космополиса. При этом следует участвовать в обществ. жизни реального государства, если только это не вынуждает к безнравственным поступкам. При невозможности жить и действовать разумно и морально стоики считали оправданным самоубийство.

        Конечная цель человека, счастье, определяется как жизнь согласно природе, логосу. Только такая жизнь добродетельна. Добродетель, определяющаяся как разумение , знание о добре и зле,— единств. благо, а порок — единств. зло; всё остальное считается безразличным , т. к. может содействовать и добродетели, и пороку. В безразличном выделяются вещи «предпочтительные» (напр., здоровье, богатство) и «непредпочтительные» (болезнь, бедность). Этич. идеал стоиков — мудрец, достигший добродетели и бесстрастия (апатия), «довлеющий себе» (автаркия), т. е. не зависящий от внеш. обстоятельств. Он действует в согласии с природным законом, т. е. добровольно следует судьбе; все его поступки правильны, они — «прямодеяние», т. к. исходят из постоянного добродетельного склада души, внутр. невозможности поступить иначе. В этих поступках важно не достижение внеш. цели, часто не подвластное человеку, а только этич. характер действия и отношения человека к миру и к др. людям, всецело зависящий от самого человека. Другие люди, в том числе и стремящиеся к добродетели («продвигающиеся»), совершают либо проступки, либо «надлежащие поступки» — этически оправданные и обязательные, но не предполагающие, однако, постоянного душевного склада, как у мудреца. В Средней Стое, особенно у Панетия, на первый план выступают практич. этика и «надлежащие поступки», что, однако, не означает смягчения первонач. этич. ригоризма (учение о добродетели как единств. благе).

        Логика С., разработанная Хрисиппом, содержит о совр. т. зр. теорию познания, учение о языке и логику в собств. смысле. В целом логика С. делилась на риторику и диалектику, а последняя — на учение об «обозначающем» (звуки речи) и «обозначаемом» (значения, смысловая сторона речи, ). В логике в собств. смысле изучались простые и сложные высказывания, рассматриваемые на основе двузначности (либо истинно, либо ложно), а также их логич. связи. В теории вывода с применением логич. союзов, интерпретируемых совр. понятиями конъюнкции, дизъюнкции, импликации и отрицания, приводились пять аксиоматич. схем умозаключений, а также правила сведения к ним всех др. правильных умозаключений.

        Панетий и Посидоний внесли ряд новшеств в кос-мологич. теорию, во взглядах на человека ориентировались на Платона и Аристотеля (учение о душе, о практич. и теоретич. добродетелях и др.). Римский С. характеризуется ограничением философии этикой, усилением религ. тенденций, влиянием неопифагореизма и платонизма и использованием аргументации и взглядов др. школ. С. оказал сильное влияние на складывающийся неоплатонизм и христ. философию; его этика, в частности учения о внутр. духовной свободе личности и о естеств. законе, вновь привлекли к себе внимание в 17—18 вв. В истории натурфилософии С. примечателен монистич. взглядом на мир как единый само-развивающийся организм.

        Фрагменты: Stoicorum veterum fragmentae, coll. I. ab Arnim, v. 1—4, Lipsiae, 1921—24; то же, v. 1—4, Stuttg., 1968; I frammenti degli stoiri antichi, ordinati, trad, e annotati di N. Festa, v. 1—2, Hildesheim — ?. ?., 1971; в рус. пер.—Диоген Лаэртский, пер. М. Л. Гаспарова, М., 1979, кн. 7.

        Асмус В. Ф., Антич. философия, M., 1976!; Zeller E., Die Philosophie der Griechen, ...Bd 3, Abt. l, Lpz., 1923'; Barth P., Die Stoa, vollig neu bearb. v. A. Goedeckemeyer, Stuttg., 19466; Pohlenz M., Die Stoa, Bd 1—2, Gott. 1964s; Bist J. M., Stoic philosophy, Camb., 1969; Watson G., The stoic theory of knowledge, Belfast, 1966; Sam-faursky S., Physics of the Stoics, Westport, 1973; Mates В., Stoic logic, Los Ang., 1973; Frede M., Die Stoische Logik, Gott., 1974; Tsekourakis D., Studies in. the terminology of early stoic ethics, Wiesbaden, 1974;

        см. также лит. к ст. Хрисипп, Посидоний. Я. В. Унт.

(греч. στοά – портик; филос. школа стоиков получила свое название от "живописной Cтои" – афинского портика, где она помещалась) – одно из гл. течений эллинистич. и рим. философии, стремившееся обосновать внутр. независимость и непоколебимость человеческой личности в условиях могущества эллинистич. гос-ва и рим. империи.

Периоды развития С. К первому периоду С. (3–2 вв. до н.э.), к т.н. Древней Стое относятся его основатели Зенон из Китиона, Клеанф из Асса и Хрисипп Солский. Их учениками и современниками были: Аристон Хиосский, Герилл Карфагенский, поэт Арат Солский, Эратосфен Киренский, Зенон Тарсский, Диоген Вавилонский, Антипатр Тарсский, Архедем Тарсский. Эта первая, классич. форма С. отличалась крайней жесткостью и ригоризмом этич. учения, смягчение к-рого относится ко второму периоду С. (2–1 вв. до н.э.) – т.н. Средней Стое. Представителями ее являются Боэт, Панеций и Посидоний, использовавшие методы Платона и Аристотеля, так что этот период получил название стоич. платонизма. К этому же времени относится и рим. С. (2–1 вв. до н.э.; см. Римская философия).

Третьим периодом С. (1–2 вв. н.э.) – т.н. Поздней Стоей, для к-рой характерны тенденции к сакрализации, считается стоич. платонизм Сенеки, Эпиктета, Марка Аврелия, Мусония Руфа и Гиерокла-Стоика.

К четвертому периоду или ступени греко-рим. С. можно отнести нек-рых эклектич. платоников и пифагорейцев 1–2 вв. н.э., а также Филона Александрийского и в нек-рых моментах гностицизм, т.н. халдейские оракулы и т.н. герметич. литературу (тексты 1 в. н.э. с идеями восхождения человека к богу, искупления и спасения), а также в значит. мере и псевдопифагоровы "Золотые стихи". С. эволюционировал в этот период в направлении неоплатонизма и в конце концов растворился в нем. Антиох Аскалонский изгнал С. из этики, Гай – из логики, Аммоний Саккас – из психологии и Плотин – из первой философии.

Физика. С. впервые ввел строгое распределение философии на логику, физику и этику (ISVF 46, III Arch. 5 Arn). В физике стоики реставрировали космологизм Гераклита и его учение об огне как первонач. стихии (I фр. 98, 102; II 405, 413, 418), из к-рой истекает все существующее в результате ее превращения в др. стихии. Первоогонь – это, по терминологии стоиков, пневма, "дух", "дыхание" (πνεῦμα), к-рое разливается в мире и создает все вещи вплоть до человека и животных, остывая в неорганич. природе (I 138, 140, 484; II 715, 787, 442, 471, 774, 778, 841, 1009, 310; III Chr. 370, 305). Первоогонь, а также имманентно присущий ему логос истекает с бесконечно разнообразной степенью их бытийной напряженности (τόνος I 563; II 441, 444, 447, 785, 457; III Chr. 473), следовательно и материя, будучи тождественной логосу, отличается бесконечно разнообразной степенью напряженности, т.е. грубости или тонкости. Она различна в неодушевленных и одушевленных существах, в человеческой душе, в природе, космосе и в самих богах (II 318; I 87; II 316, 309; I 85, 493; II 300, 306; III Arch. 12; II 1108; III Chr. 195). Гераклитовское понимание логоса оказывалось недостаточным: первоогонь был уже не просто слепой силой, но художеств.-творч. огнем (πῦρ τεχνικόν), разумно создающим мир и управляющим им (I 98; II 421, 422, 423, 1027); он является здесь Провидением (I 509; II 1157, 1107, 1108, 1029 и мн. др.) – термин, впервые получивший здесь такое значение. Каждый человек – одно из бесчисленных перевоплощений этого космич. первоогня и пневмы, и этим обосновывалось внутр. бесстрастие человека. Первоогонь не только "ведущее", или "господствующее" в душе человека (I 202, 143; II 839, 836, 828, 858; III Chr. 306, 459), но также и бог (II 1076, 1077), небо (II 644), эфир (II 634, 642, 644), "огневидная и теплая сущность" (II 1032), Солнце (I 499) и даже Земля (II 642; III Arch. 15). Все существующее телесно (напр., II 358, 359, 319, 320, 329, 140, 387, 735; III Ant. 16. Arch. 6. Chr. 136), включая людей, богов, любые свойства души. Нек-рые из стоиков объявляли нетелесным пустое пространство, место, время и предметы высказывания (λεκτόν). В целом материализм стоиков резко отличался от материализма греч. классики – своей телеологией, провиденциализмом и фатализмом. Художеств. первоогонь изливается "сперматич. логосами" или "осеменяющими идеями" (II 580, 1027, 1074, 739; I 102, 108), пронизывающими весь космос ("всецелое смешение" I 102; II 497, 487) и образующими т.н. космич. "симпатию" (II 475, 534, 546, 1013, 1211), всеобщую взаимопроницаемость и взаимопревращаемость.

Этот пантеизм сочетался в С. с учением о безусловной разумности всего существующего, так что все несовершенства жизни и мира трактовались как вполне целесообразные (III Chr. Ant. 57). Гераклитовскую идею периодич. воспламенения космоса и очищения его (II 596, 594, 626, 614, 585, 299; I 510) стоики сочетали с учением об абс. повторяемости вещей, лиц, событий и всего космоса после каждого мирового пожара.

Э т и к а. В этике своим ригоризмом стоики близки к киникам, но не разделяли их презрения к науке и культуре. Стоики проповедовали идеал мудреца (I 65, 66, 347, 216, 215, 411, 434; II 131; III Chr. 509, 458, 463, 503, 535, 456, 457, 458, 450), к-рый любит свой рок (amor fati – "любовь к року"); творч. "огонь", "провидение" и "рок" – одно и то же. Не понимающий этого тщетно волнуется и страдает, любя себя, а не свою судьбу, кроме к-рой ведь ничего не существует. Переходных ступеней между мудростью и глупостью нет (III Chr. 682, 668, 760), глупость – это сумасшествие (III Chr. 658, 663), состояние, свойственное подавляющему числу людей, так что мудрецы – незначит. часть среди людей (III Chr. 668). Человек – высшее и наиболее разумное существо природы, его добродетель – практич. "мудрость" (φρόνησις Ι 374, 375; II 174, 1005, 1181; III Chr. 265, 266, 268, 274, 598; III D. 33) или "сила духа", к-рая, по платоновскому образцу, мыслится в виде четырех осн. добродетелей. Но человеку присущи и аффекты, вносящие смуту в его разум и подлежащие искоренению из его души (III Chr. 443, 444, 447). Отсюда осн. категории стоич. этики – бесстрастие, или отсутствие аффектов (ἀπάϑεια III Chr. 301, 448; I 449), непоколебимая моральная "выпрямленность" (κατόρϑωμα III Chr. 501, 284, 494, 297) и "обязанность" (καϑῆκον) как честно и посильно выполняемый долг (officium – I 230; III Chr. 493, 494, 495, 498, 293), так что "выпрямленность" есть "совершенная обязанность" (III Chr. 494, 498, 499). Всякие потребности заслуживают презрения, в этом заключается призыв стоиков к следованию природе, этой абсолютно бесстрастной, идеальной художнице жизни. Первоначальному С. присущ абс. ригоризм в морали. Мудрец может оказаться запутанным против своей воли в хаосе жизненных отношений. Если он не может разумно упорядочить этот хаос, то должен покончить с собой, т.к. это вырвет его из неразумного хаоса жизни и приобщит к идеальной разумности мирового целого. По преданию Зенон из Китиона и Клеанф кончили жизнь самоубийством; это утверждалось и о многих др. стоиках древности.

Наконец, для стоиков весь космос, управляемый судьбой, есть мировое гос-во, а все люди – его граждане, или космополиты (III Chr. 336, 337). До тех пор космос понимался либо как универсальная родовая община (мифология), либо как круговорот материальных стихий (натурфилософия). Только стоики впервые истолковали космос как мировое гос-во, что соответствовало социально-историч. процессам и возникновению эллинистич. гос-в, влившихся затем в Рим. империю (об отождествлении космоса с гос-вом – см. III Chr. 327, 333, 334, 339; II 528, 645, 1127, 1129, 1130, 1131, 1141). Неумолимый "закон" и в природе, и в человеке, и в обществе, и в гос-ве – одна из осн. категорий С. (I 162; II 1003, 528, 1076; III Chr. 315, 317, 319, 323, 332, 308, 360, 613, 614). Первоогонь-логос стоики часто именовали Зевсом. Стоич. космополитизм, уравнивающий перед лицом мирового закона всех людей – свободных и рабов, греков и варваров, мужчин и женщин, знаменует значит. прогресс в развитии идеи человеческого равенства.

Т.о. (в кавычках здесь мы даем чисто стоич. термины), С. в области физики и этики есть учение: 1) о выработке несокрушимой, "бесстрастной", непоколебимой человеч. личности, понимаемой как 2) самое "совершенное", "пневматич." "истечение" "первоогня" – "логоса"; 3) о всеобщей разумности мира, причем гераклитовский огонь истолковывается в "телеологич.", "провиденциалистском" и "фаталистич." духе; 4) о бесконечно-разнообразной "напряженности" этих "пневматич. истечений"; 5) о вытекающей отсюда всеобщей взаимопревращаемости, т.е. о "всецелом смешении" и о космич. "симпатии"; 6) о распространении человечески мудрых отношений на весь космос и превращении его в "мировое государство" с вечными и непоколебимыми "законами", одинаковыми для всех людей; 7) о "подражании" "мудрецов" "природе" с ее "бесстрастием", "художественно-бытийном творчеством" и безусловно материальным характером, поскольку все существующее есть только "тело", т.е. нечто, "способное действовать и претерпевать"; и, наконец, 8) о замене антропоморфизма филос. учением и аллегорич. понимании традиц. мифологич. образов и религ. культа.

Л о г и к а. Самый термин впервые был введен стоиками (II 134, 49, 49а), причем логика оказывается у них наукой не о разуме в смысле Платона, не о понятиях, суждениях, умозаключениях и доказательствах в смысле Аристотеля, но о словесном выражении. Этот момент играет огромную роль в антич. понятии логоса вообще. Стоич. логика делится на риторику и диалектику (II 48), а диалектика – на учение об "обозначающем" (поэтика, теория музыки и грамматика) и "обозначаемом" или "предмете высказывания" (II 122), что напоминает формальную логику, поскольку неполное высказывание трактуется здесь как "слово" ("логос" было бы неправильно переводить здесь как "понятие"), а полное – как "предложение". Следовательно, диалектика в С. понималась лишь описательно-семантически и словесно. Такой же смысл имеют и четыре логич. категории, относящиеся к "слову": нечто (бытие и небытие), существенное свойство (общее и частное), случайное свойство и относительно случайное свойство (т.е. находящееся в соотношении с др. случайными свойствами – II 369–375). "Предложения" делились на простые, или категорические, и сложные, особенно гипотетические (II 252). Считая все телесным, стоики именно "предметы высказывания" считали нетелесными (II 132, 166, 170, 331, 335), что свидетельствует об описательности их логики, к-рая сама по себе не была связана с проблемами объективной реальности. Будучи материалистами, стоики признавали внешний материальный мир, его отражение в человеческом сознании через посредство чувственных восприятий, возникновение чувственных представлений, воспоминание, образование отсюда общих понятий и функционирование их в качестве т.н. "предвосхищений" (πρόληψις – I 140; II 83, 841). Следовательно, "общие понятия" (κοιναί ἔννοιαι II 841, 847) не связаны с объективирующими актами сознания, хотя и возникли на основе чувственного опыта (II 473). Когда такое объективно-образованное понятие осмысленно действует при восприятии чувственной действительности, оно становится "постижением" (κατάληψις I 60; II 90, 84, 131; III Chr. 189), т.е. содержит в себе уже объективирующий акт. Чувственный же образ вместе с таким объективирующим актом наз. "постигающим представлением" (φαντασία καταληπτική Ι 59; II 60, 69, 53, 97, 56, 105, 90, 850), к-рое трактовалось как "критерий истины" (III Ant. 18, Apoll. 13), не всегда устойчивый у разных стоиков (II 90, 105; III В 1). Стоики гибко лавировали между утверждением текучести чувственных восприятий и убеждением в необходимости идеальных понятий. Эти понятия, полученные из опыта путем предельного обобщения, не только идеальны, но и самоочевидны. Поскольку логика в С., будучи семантич. анализом слов и предложений, противопоставлялась учению о бытии, то она сводилась к анализу отношений, царящих в сознании и мышлении, и притом без уклона в сторону субъективизма или номинализма (см. также Древнегреческая логика).

Стоич. учение о словах и предложениях оказало большое влияние на развитие антич. грамматики. На это учение опирался Дионисий Фракийский (1 в. до н.э.) и многие другие.

С. сыграл огромную культурно-историч. роль, будучи наряду с эпикурейской школой и скептицизмом одним из самых влиятельных просветительских направлений антич. мира. Вместе с тем, именно эти школы позднеантич. философии отличались наибольшим примиренчеством к окружающей действительности и отсутствием к.-л. попыток к тому, чтобы изменить ее.

Фрагменты: Nestle W., Die Nachsokratiker, Bd 2, Jena, 1923, S. 1–248 (нем. пер.); Vogel С. J. de, Greek philosophy, v. 3, Leiden, 1959, p. 44–183 (греч. текст и англ. пер.); Brun J., Le stoïcisme, P., 1962 (франц. пер.), Эстетич. фрагменты – в кн.: Tatarkiewicz W., Historie estetyki, 2 wyd., t. 1, Wrocław, 1962, s. 215–19 (греч. текст и польск. пер.), в рус. пер. – Стоики, пер. А. Ф. Лосева, в кн.: История эстетики, т. 1, М., 1962, с. 137–47.

Лит.: Маркс К., Энгельс Ф., Из ранних произв., М., 1956 (имен, указатель); Ленин В. И., Соч., 4 изд., т. 38, с. 285–86; Говоров С., Моральная философия стоиков в отношении к христианству, "Вера и разум", 1888, No 1–12; Невзоров И. Α., Мораль С. и христианское нравоучение, Каз., 1892; Гюйо М., С. и христианство, Собр. соч., т. 4, СПБ, 1900; Гомперц Г., Жизнепонимание греч. философов и идеал внутр. свободы, СПБ, 1912, с. 175–227; История философии, т. 1, М., 1940, с. 283–304; История философии, т. 1, М., 1957 (имен, указатель); Ogereau F., Essai sur le système philosophique des stoïciens, P., 1885; Avenel J. de, Le stoïcisme et les stoïciens, [P.], 1886; Susemihl Fr., Geschichte der griechischen Litteratur in der Alexandrinerzeit, Bd 1, Lpz., 1891, S. 480; Bd 2, Lpz., 1892, S. 62, 238; Häbler Α., Zur Kosmogonie der Stoiker, в кн.: Neue Jahrbücher für Philologie und Paedagogik, H. 4–5, Lpz., 1893, S. 298–300; Musonii Rufi, C., reliquiae, ed. O. Hense, Lpz., 1905; Davidson W. L., Stoic creed, Ν. Υ., 1907; Bevan E. R., Stoics and sceptics, Oxf., 1913; Ζeller Ed., Die Philosophie der Griechen in ihrer geschichtlichen Entwicklung dargestellt, 5 Aufl., Bd 3, Abt. 1, Lpz., 1923, S. 27–372, 572–609, 699–791; Rodier G., Etudes de philosophie grecque, nouv. éd., P., 1926, p. 216–69; Rieth О., Grundbegriffe der stoischen Ethik, В., 1933 (Problemata 9); его же, Über das Telos der Stoiker, "Hermes", 1934, Bd 69, H. 1, S. 13; Εlоrduy E., Die Sozialphilosophie der Stoa, Lpz., 1936; Moreau J., L'âme du monde. De Platon aux stoïcïens, P., 1939; Вarth P., Die Stoa, 6 Aufl., Stuttg., 1946; Goldschmidt V., Le système stoïcien et l'idée de temps, P., 1953; Ganter F. L., Das stoische System der αἴσθησις..., "Philologue", 1894, Bd 53, No 3. S. 465–504; Brihier E. F., Etudes de philosophie antique, P., 1955; Les stoociens, textes trad, par E. Brihier, P., 1962.

    СТОИЦИЗМ — учение одной из наиболее влиятельных философских школ античности, основанной ок. 300 до н. э. Зенотш из Китая; название “Стоя” происходит от “Расписного Портика” (Στοά Ποικίλη) в Афинах, где преподавал Зенон. История Стоицизма традиционно делится на три периода: Ранняя (Зенон, Клеанф, Хрисипп и их ученики, 3—2 вв. до н. з.). Средняя (Панэтий, Посчдоний, Гекатт и др., 2—1 вв. до н. э.) и Поздняя Стоя (или римский стоицизм): (Сенека, Музоннй Руф, Гиерокл, Эяшстет, Марк Аврелий, 1—2 вв. н. э.). Цельные сочинения сохранились лишь от последнего периода. Это делает неизбежной реконструкцию стоицизма, который в настоящее время рассматривается как строгая система (окончательно оформленная Хрисиппом). Стоицизм (подобно цинизму, эпикуреизму и скептицизму) — практически ориентированная философия, целью которой является обоснование “мудрости” как этического идеала, но неординарная логико-онтологическая проблематика играет в ней принципиально важную роль. В области логики и физики наибольшее влияние на стоицизм оказали Аристотель и Мегарская шкала; этика формировалась под киническим влиянием, которому у Хрисиппа и в Средней Стое стало сопутствовать платоническое и перипатетическое.

    Учение стоицизма делится на логику, физику и этику Структурная взаимосвязь трех частей служит выражением всеобщей “логичности” бытия, или единства законов мирового разумалогоса (прежде всего закона причинно-следственной связи) в сферах познания, мироустроения и морального целеполатания.

    Универсальным средством анализа любой предметности выступают четыре взаимосвязанных класса предикатов, или категории: “субстрат” (υποκείμενον), “качество” (ποιόν), “состояние” (πώς έχον), “состояние в отношении” (προς τί πώς έχον), содержательно эквивалентные 10 аристотелевским категориям.

    ЛОГИКА — основополагающая часть стоицизма; ее задача — обосновать необходимые и всеобщие законы разума как законы познания, бытия и этического долженствования, а философствование — как строгую “научную” процедуру. Логическая часть делится на риторику и диалектику; последняя включает учение о критерии (гносеология) и учение об обозначающем и обозначаемом (грамматика, семантика и формальная логика, созданные Хрисиппом). Гносеология стоицизма — программный антипод платонической — исходит из того, что познание начинается с чувственного восприятия. Познавательный акт строится по схеме “впечатление”—“согласие”— “постижение”: содержание “впечатления” (“отпечаток в душе”) верифицируется в интеллектуальном акте “согласия” (συγκατάθεσις), приводящего к “постижению” (συγκατάληψις). Критерием его необманчивости является “постигающее представление” (φαντασία καταληπτική), возникающее только от реально наличной предметности и раскрывающее свое содержание с безусловной адекватностью и ясностью. В “представлениях” и “постижениях” происходит лишь первичный синтез чувственных данных — констатация восприятия некоторой предметности; но они не дают знания о ней и, в отличие от коррелятивных им логических высказываний (αξιώματα), не могут иметь предиката “истинный” или “ложный”. Из однородных “постижений” в памяти складываются предварительные общие представления (προλήψεις, εννοιαι), образующие сферу первичного опыта. Чтобы войти в систему знания, опыт должен приобрести четкую аналитико-синтетическую структуру: это задача диалектики, изучающей в основном отношения бестелесных смыслов. Ее основой является семантика (находящая отклики йлогико-семантических концепциях 20 в.), которая анализирует отношение слова-знака (“выраженное слово”, λόγος προφορικός), обозначаемого смысла (“внутреннее слово” = “лекгон”, λόγος ένδιάθετος, λεκτόν) и вещественного денотата. Отношение знака и смысла на уровне “лектон” выступает первичной моделью причинно-следственных связей. Соотношение телесного и бестелесного в рамках телесного универсума является глобальной (и не имеющей решения) метапроблемой стоицизма: реально существуют только тела; бестелесное (пустота, место, время и “смыслы”) наличие иным образом.

    Формальная логика (см. Хрисипп) устанавливает Логическую зависимость между смыслами, изоморфную причинной зависимости в физическом мире и этическому долженствованию; поэтому ее основой является импликация (как строгая аналитическая процедура). Использование развернутых высказываний (описывающих реальную структуру “фактов”) в качестве терминов позволяет считать формальную логику стоицизма первой “логикой пропозиций” в истории европейской JIOгики.

    ФИЗИКА — последнее оригинальное физическое учение донеоплатонического периода — отличается не имеющим аналогов в античности тотальным соматизмом, лежащим в основе последовательно-континуалистской картины мира. Двумя главными разделами физики являются онто-космология и антропология. Пантеистическое отождествление бога с телесным сущим приводит к фундаментальному смещению акцентов: онтологической моделью сложит антитеза не идеи и материи, а двух вечносущих “начал”: активного (бог-Зевс ^Логос) и пассивного (бескачественный субстрат, вещество), которые следует понимать не как первичные субстанции, а как принципы организации единого сущего. На первом этапе космогонии две пары элементов, активные (огонь и воздух) и пассивные (земля и вода), путем сгущения и разрежения актуализируют противоположность “начал”. Из элементов возникают все вещи согласно индивидуальным “сперматическим логосам”, в которых Логос выступает как закон организации и развития каждой индивидуальной “природы”. Космос — окруженная беспредельной пустотой сфера с неподвижной землей в центре и огненным эфиром на периферии. Время понимается как мера движения (пространство, время и тело бесконечно делимы). Космос как порядок преходящ: в конце цикла огонь поглощает прочие элементы (“воспламенение”), но в каждом последующем цикле мир возрождается из огненного протосубстрата в прежнем виде.

    Предельной манифестацией бога-Логоса на физическом уровне выступает творческий огонь (πυρ τεχνικόν), он же — природа (φύσις, то, что в себе самом несет начало порождения и развития). Творческий огонь отождествляется с пневмой, состоящим из огня и воздуха всепроникающим теплым дыханием, “душой” космического организма. Основнаяхарактеристика пневмы — “давление огня” (πληγή πυρός), или “напряжение” (τόνος), и двунаправленное движение: центростремительное обеспечивает стабильность любой вещи и космоса в целом, а центробежное — разнообразие телесных качеств. Это делает возможной симпатию космическую, коррелятом Которой является “всеобщее и полное смешение” (κρασις δι δλων) как следствие бесконечной делимости и полной взаимопроницаемости телесных структур и их качеств. Отдельная вещь (физический “факт”) определяется как “состояние пневмы”: онтология стоицизма регистрирует не субстанции, а наличные состояния, или явления-факты.

    Уровни организации телесных структур определены степенью чистоты и напряжения пневмы: 1) неорганический уровень, “структура” (έξις); 2) растительный, “природа”; 3) животный, “душа” (впечатления и импульсы) и 4) разумный, “логос”. Специальный раздел физики посвящен каузальному взаимодействию структур. Отождествление логической необходимости с физической причинностью приводит к абсолютному детерминизму (психологическая основа этической “терапевтики”): причинность “из ничего” Невозможна, “возможное” и “случайное” постулируется как неизвестное. Делению причин на известные и неизвестные сопутствует функциональное деление на основные и вспомогательные или (в моральной проекции) на решение субъекта (то έφ'ήμίν, προαίρεσις) и внешнюю (не зависящую от субъекта) причинность. Всекоемическое “сцепление” причин понимается как “судьба” (ειμαρμένη), а необходимость такого “сцепления” — как “рок” (ανάγκη). В провиденциально-телеологической ипостаси “судьба” = “необходимость” = Логос выступает как “промысл” (πρόνοια), целесообразно упорядочивающий мироздание (основание для мантики). Теология, венчающая космологию, построена на принципе аллегорезы: в традиционных богах персонифицируются различные функции единого ЛогосаЗевса.

    Субъект раннестоической антропологии, смоделированной в парадигме макрокосмоса и микрокосмоса, — внутренне целостный индивид, целиком определенный своим разумным началом. Душа человека — “частица” космической пневмы, пронизывающая все тело и отделяющаяся от него после смерти, — состоит из 8 частей: пяти чувств, речевой, породительной и “ведущей”; в последней (помещающейся в сердце) сконцентрированы “способности” представления, согласия, влечения и разумности. Ощущение возникает в результате круговорота пневмы между органом чувств и “ведущей” частью, а влечение — как результат “согласия” на “впечатление” о привлекательности объекта. В отличие от Зенона, считавшего влечения эпифеноменами суждений, Хрисипп отождествил их с суждениями, придав психологии законченный интеллектуалистический характер. Средняя Стоя провела платоническую коррекцию учения, допустив самостоятельное существование аффективного начала в душе.

    ЭТИКА — наиболее важная часть учения, оказавшая универсальное влияние на все развитие этики от христианства до Канта, базируется на идее автаркии добродетели при соединении понятий добродетели и счастья. Исходным пунктом Теоретической этики можно считать созданную Зеноном концепцию “первичной склонности”, или “расположенности” (οίκείωσις), устанавливающую “природные” масштабы целеполагания и долженствования: действия живого организма детерминированы стремлением к самосохранению. У разумного существа эта эгоистическая склонность с возрастом необходимо эволюционирует через “расположенность” к близким до уважения себя и других как носителей разума в масштабах всего мира. Конечной нравственной целью является жизнь согласно разумной Природе, тождественная счастью и добродетели (“добродетели довольно для счастья”). Добродетель (“разумность”, φρόνησις, или знание блага, зла и безразличного, применяемое практически) — единственное благо, ее противоположность — единственное зло; прочее безразлично (άδιάφορον), так как не имеет прямого отношения к добродетели. Безразличному соответствует “надлежащее” (καθήκον), τ. е. действие, “природно” оправданное и целесообразное для всякого живого организма, но лишенное подлинно нравственного характера. Нравственное действие, κατόρθωμα (высший уровень “надлежащего”, на котором природа полностью реализует свой разумный потенциал), определено не инстинктивным здравым смыслом, а моральным отношением к действию. Воплощением идеала добродетельности является мудрец. Будучи внутренне автономен (добродетель — единственное, что “зависит от нас”), он обладает непогрешимым интеллектуальнонравственным настроем, соответствующим идеалу апатии, и принимает свою “судьбу” как проявление благого промысла: знание нравственной необходимости совпадает с пони

    манием космической причинности. Целью мудреца является его собственное совершенство, подобное совершенству космоса и выраженное в действии: мудрец имеет друзей, участвует в делах общества и т. п. Самоубийство рекомендовалось при обстоятельствах, делающих невозможным идеально-нравственное поведение. Конкретные нравственные предписания составляли основной предмет практической этики (моралистики).

    Ригористическая посылка этики — все, что не благо, есть зло; каждый, кто не мудр, порочен — вступала в неизбежное противоречие с абсолютизацией исходной “природной” основы всякого действия. После Хрисиппа (особенно в Средней Стое) были сделаны попытки, не отказываясь от первоначального ригоризма, несколько смягчить его путем введения “предпочитаемого” в сферу нравственного целеполагания, а также признания нравственного достоинства за “продвигающимися” к добродетели. Но несмотря на все попытки обосновать нравственную автономию с помощью своеобразной “космодицеи”, “царство свободы” было (в силу недостаточного формализма этической теории) принесено в жертву природе, которая выступает общей основой этики и права. Поэтому теория государства и права, формально не входящая в состав этики, по сути является ее продолжением, так как восходит к теории “первичной склонности”. Учение о “космополисе” как мировом сообществе разумных существ, основанном на принципе справедливости как норме “естественного права”, свидетельствует об оформлении нового для античности политико-правового мышления, оказавшего универсальное влияние на развитие европейского правового сознания. Эволюция стоицизма отражает скрытые тенденции учения. В раннем стоицизме логико-онтологическая проблематика неизменно присутствует на первом плане. Средний стоицизм трансформирует антропологию и этику, включая в нее платонические и перипатетические элементы; логико-онтологическая проблематика постепенно отходит на задний план. В позднем стоицизме теоретизирование окончательно ограничивается этикой, которая все более эволюционирует к моралистике; в таком виде он на время становится ведущей “философской идеологией” Римской империи. Параллельно происходит широкая диффузия стоической терминологии и догматики, знаменующая конец стоицизма: как практическая философия он не выдержал соперничества с христианством, а как теоретическая — с возрождавшимся платонизмом. Стоицизм оказал заметное влияние на христианскую тео-космологию, антропологию и этику (апологеты, Климент Александрийский, Тертуллиан, Немесий Эмесский, Августин), на арабо-мусульманскую мысль, а затем — на ренессаисный “натурализм” и новоевропейскую философию (Декарт, Спиноза, английский эмпиризм, Просвещение; теории государства и права 16—18 вв.); особым феноменом является программный “неостоицизм” 16—17 вв. (Ж. Липе, Г. Дю Вер, П. Шаррон), реанимированный в нач. 20 в. (Г. Луазель). В настоящее время стоицизм вновь начинает рассматриваться как источник продуктивных философем (Делёз и др.). Фрагм.: Stoicorum veterum fragmenta, coll. G. ab Arnim, vol. I—IV. Lipsiae, 1921—24. (Stuttg., 1968); Фрагменты ранних стоиков, пер. и комм. А. А. Столярова, т. l. M., 1998, т. 2 (ч. l). M., 1999; I frammenti degli Stoici antichi, trad. e ann. da N. Festa, vol. I—II. Bari, 1932—3S (2-d., Hiidesheim-N. Y, 1971); vol. Ill, I frammenti morali di Crisippo, trad. da R.AnasIasi. Padova, 1962; HulserK.-H. Die Fragmente zur Dialektik der Stoiker, Bd. I-IV. Stuttg., 1987-88. Лит.: А) Общие работы: Степанова А. С. Философия Древней Стой. СПб., 1995; Столяров А. А. Стоя и стоицизм. М., 1995; Îevan Е. Stoics and Sceptics. Oxf., 1913; Barth P. Die Stoa, б Aufl., völlig neu bearb. von A. Goedeckemeyer. Stuttg., 1946; Arnold V. E. Roman Stoicism. L., 1958; PohleniM. Die Stoa, Bd. 1-2. Gott., 1964-1965; Christensen J. An Essay on the Unity of Stoic Philosophy. Cph., 1962; Edelstein L. The Meaning of Stoicism. Cambr,, 1966; RistJ. M. Stoic Philosophy Cambr., 1969; SchmekelA. Die Philosophie der Mittleren Stoa. Hildesheim, 1974; Recovering the Stoics.— “Southern Journal of Philosophy”, XXIII Suppl. 1,1985.

    B) Логика: Males В. Stoic Logic. Berk.-Los Angeles, 1961 ; Frede M. Die Stoische Logik. Gott., 1974; Les Stoïciens et leur logique, ed. J. P. Brunschwig., 1978; ВоЬуеп S. Die Stoische Modallogik. Würzburg, 1986.

    C) Физика: SamburskyS. Physics of the Stoics. L., 1959; BloosL. Probleme der Stoischen Physik. Hamb., 1974; Hahm D. E. The Origins f Stoic Cosmology. Ohio Univ. Press, 1977; Goldschmidt V. Le système stoïcien et l'idée de temps. P., 1969; Duholl. Λ La conception stoïcienne de la causalité. P., 1989.

    D) Этика: DyroffA. Die Ethik der Alten Stoa. В., 1897; RiethO. Grundbegriffe der Stoischen Ethik. B., 1933; Tsekourakis D. Studies in the Terminology of the early Stoic Ethics. Wiesbaden, 1974; Forschner M. Die Stoische Ethik: Über den Zusammenhang von Natur, Sprach- und Moralphilosophie im altstoischen System. Stuttg., 1981; InwoodB. Ethics and Human Action in Early Stoicism. Oxf., 1985.

    E) Стоическая традиция в философии: Spanne! U. M. Permanence du Stoûcisme: De Zenon à Malraux. Gembloux, 1973; Jadaane F. L'influence du Stoûcisme sur la pensée musulmane. Beyrouth, 1968; Colish M. L. Thé Stoic tradition from Antiquity to the early Middle Ages, 1.1—2. Leiden, 1985; Tanner R. G. The case for Neostoicism today.— “Prudentia” 14, 1982, p. 39—51. См. также лит. к ст. Античная философия.

    А. А. Столяров