Akademik

        (от позднелат. reflexio — обращение назад), принцип человеч. мышления, направляющий его на осмысление и осознание собств. форм и предпосылок; предметное рассмотрение самого знания, критич. анализ его содержания и методов познания; деятельность самопознания, раскрывающая внутр. строение и специфику духовного мира человека.

        Различают три вида Р.: элементарная Р., приводящая к рассмотрению и анализу знаний и поступков, к размышлению об их границах и значении; науч.Р.— критика и анализ теоретич. знания, проводимые на основе применения и уяснения тех методов и приёмов, которые свойственны данной области науч. исследования; филос. Р.— осознание и осмысление предельных оснований бытия и мышления, человеч. культуры в целом.

        Как форма познания Р. есть не только критич., но и эвристич. принцип: она выступает как источник нового знания. Р. полагает в качестве своего предмета само знание о нем.

        Как особая проблема Р. стала предметом обсуждения ещё в др.-греч. философии. Сократ выдвинул на первый план задачу самопознания, предмет которого — духовная активность в её познават. функции. У Платона и Аристотеля мышление и Р. толкуются как атрибуты, изначально присущие демиургу, божеств. разуму, в котором обнаруживается единство мыслимого и мысли. Подобная трактовка Р. перешла через неоплатонизм в ср.-век. философию, где Р. преим. толковалась как отражённая в логосе миротворч. активность божества. В новое время трактовка Р. связана с проблемами филос. обоснования науч. знания. У Декарта Р. выступает в качестве способа постижения непосредственно достоверных основоположений сознания. Кант трактовал подлинную Р. как отнесение знаний и представлений к соответствующим познават. способностям: Р. определяет источники познания (рассудок или чувств. созерцание), которые формируют понятия или представления. У Гегеля Р. мирового духа выступает движущей силой его развития, внутр. формой историч. самосознания и саморазвития культуры.

        Для бурж. философии 20 в. характерны, с одной стороны, абсолютизация Р. как универс. способа анализа сознания (феноменология), а с другой — негативное толкование Р. как источника неадекватного самопознания человека (экзистенциализм).

        К. Маркс и Ф. Энгельс, отвергая метафизич. и идеа-листич. трактовки Р., понимали филос. Р. как осознание предметно-практич. отношения человека к миру. При этом философия выступает как Р., направленная на раскрытие всеобщих «сущностных сил» человека и человечества.

        см. Философия.

        Маркс К., Экономическо-филос. рукописи 1844 года, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 42; Маркс К. и Энгельс Ф., Нем. идеология, Соч., т. 3; Кант И., Критика чистого разума, Соч., т. 3, М., 1964, с. 314—19; Гегель Г. В. Ф., Энциклопедия филос. наук, т. 1, М., 1974, с. 206, 256—66, 268—69, 281—82; Лекторский В. А., Субъект, объект, познание, М., 1980, гл. 4; Gunther H. R., Das Problem des Sichselbstverstehens, B., 1934; Litt T h., Die Selbsterkenntnis des Menschen, Hamb., 19482; Wagner H., Philosophie und Reflexion, Munch.— Basel, 1959.

(от лат. reflexio – обращение назад)

процесс осмысления чего-либо при помощи изучения и сравнения (ср.: Гёте. Максимы и рефлексии). В узком смысле – «новый поворот» духа после совершения познавательного акта к Я (как центру акта) и его микрокосмосу, благодаря чему становится возможным присвоение познанного (см. Внутреннее). См. также Самопознание, Самосознание.

форма теоретической деятельности общественно-развитого человека, направленная на осмысление своих собств. действий и их законов; деятельность самопознания, раскрывающая специфику духовного мира человека. Содержание Р. определено предметно-чувств. деятельностью: Р. в конечном счете есть осознание практики, предметного мира культуры. В этом смысле Р. есть способ определения и метод философии, а диалектика – Р. разума. Р. мышления о законах формирования социально-историч. действительности, о предельных основаниях знания и поведения человека составляет собственно предмет философии. Изменение предмета философии выражалось и в изменении трактовки Р.

Проблема Р. впервые возникла у Сократа, согласно к-рому предметом знания может быть лишь то, что уже освоено, а т.к. наиболее подвластна человеку деятельность его собств. души, самопознание есть наиболее важная задача человека. Платон раскрывает важность самопознания в связи с такой добродетелью, как благоразумие, к-рое и есть знание самого себя (см. Хармид, 164 Д, 165 С, 171 Е); существует какое-то единое познание, к-рое не имеет никакого другого предмета, кроме себя самого и прочих познаний (см. тамже, 167 С). Теоретич. умозрение, филос. Р. оценивается как высшая добродетель. У Аристотеля Р. рассматривается как атрибут божеств. разума, к-рый в своей чистой теоретич. деятельности полагает себя в качестве предмета и тем самым обнаруживает единство предмета знания и знания, мыслимого и мысли, их тождество (см. Met. XII, 7 1072 в 20; рус. пер., М.–Л., 1934). В философии Плотина самопознание было методом построения метафизики; различив в душе ощущение и рассудок, он полагал самопознание атрибутом только последнего: только ум может мыслить тождество самого себя и мыслимого, ибо здесь едины мысль и мысль о мысли, т.к. мыслимое есть живая и мыслящая активность, т.е. сама активная мысль (см. П. П. Блонский, Философия Плотина, М., 1918, с. 189). Самопознание есть единств. функция ума, Р. противоположна практике (см. тамже, с. 190): "...Нужно перенести объект внутрь субъекта и созерцать его как нечто единое, процесс созерцания должен быть аналогичным процессу самосозерцания" (Эннеады, V, кн. 8; цит. по кн.: Браш М., Классики философии, т. 1, СПБ, 1913, с. 479). Лишь погрузившись в недра собств. духа, человек может слиться воедино и с объектом созерцания, и с "приблизившимся в тиши божеством" (там же, с. 480).

В ср.-век. философии Р. рассматривалась как способ существования божеств. разума, как форма его реализации: дух познает истину постольку, поскольку возвращается к самому себе. Напр., Августин полагал, что наиболее достоверное знание – это знание человека о собств. бытии и сознании. Углубляясь в свое сознание, человек достигает истины, заключенной в душе, а тем самым приходит к богу. Согласно Иоанну Скоту Эриугене, созерцание своей сущности богом и есть акт творения.

Мыслители Возрождения, выдвигая идею человека как микрокосма, в к-ром в концентрированной форме выражаются все силы макрокосма, исходили из того, что познание природных сил есть вместе с тем и самопознание человека, и наоборот.

Изменения в трактовке Р. в новое время связаны с выдвижением на первый план проблем обоснования знания. В "Метафизич. размышлениях" Декарта рассуждение основывалось на методич. сомнении: достоверным и не поддающимся сомнению является лишь одно – мое собств. сомнение и мышление, а тем самым – и мое существование (см. Избр. произв., М., 1950, с. 342). Добытое с помощью Р. сознание о самом себе – единств. достоверное положение – является основанием для последующих заключений о существовании бога, физич. тел и т.д.

Локк, отвергая концепцию врожденных идей Декарта, проводит мысль об опытном происхождении знания и в этой связи различает два вида опыта – чувств. опыт и Р. (внутр. опыт). Последняя есть "...наблюдение, которому ум подвергает свою деятельность и способы ее проявления, вследствие чего в разуме возникают идеи этой деятельности" (Избр. филос. произв., т. 1, М., 1960, с. 129). Обладая самостоятельностью по отношению к внешнему опыту, Р. тем не менее основывается на нем.

Лейбниц, критикуя различение Локка, показывает, что "...для нас невозможно рефлектировать постоянно и явным образом над всеми нашими мыслями, в противном случае наш разум рефлектировал бы над каждой рефлексией до бесконечности, не будучи в состоянии перейти к какой-нибудь новой мысли" ("Новые опыты о человеч. разуме", М., 1936, с. 107). В собств. концепции Лейбница Р. получает полную самостоятельность, выступая как способность монад к апперцепции, т.е. к осознанию представлением своего собств. содержания; за этим фактически стоит иное истолкование рефлектирующей активности человеч. разума.

Кант рассматривает Р. в связи с исследованием оснований познават. способности, априорных условий знания и толкует ее как неотъемлемое свойство "рефлектирующей способности суждения". Если определяющая способность суждения выступает, когда под общее подводится частное, то рефлектирующая способность нужна в том случае, если дано только частное, а общее еще надо найти (см. "Критика способности суждения", в кн.: Соч., т. 5, М., 1966, с. 117). Именно благодаря Р. производится образование понятий. Р. "...не имеет дела с самими предметами, чтобы получать понятия прямо от них", она есть "...осознание отношения данных представлений к различным нашим источникам познания, и только благодаря ей отношение их друг к другу может быть правильно определено" ("Критика чистого разума", см. там же, т. 3, М., 1964, с. 314). Кант различал логич. Р., при к-рой представления просто сравниваются друг с другом, и трансцендентальную Р., при к-рой сравниваемые представления связываются с той или иной познават. способностью – с чувственностью или рассудком. Именно трансцендентальная Р. "...содержит основание возможности объективного сравнения представлений друг с другом" (там же, с. 316). Отношения между представлениями или понятиями фиксируются в "рефлективных понятиях" (тождество и различие, совместимость и противоречие, внутреннее и внешнее, определяемое и определение), в к-рых каждый из членов пары рефлектирует другой член и вместе с тем рефлектирован им. Рассудочное знание, основывающееся на рефлективных понятиях, приводит к амфиболиям – двусмысленностям в применении понятий к объектам, если не произвести его методологич. анализа, не выявить его формы и границы. Такой анализ и совершается в трансцендентальной Р., связывающей понятия с априорными формами чувственности и рассудка и конструирующей объект науки.

У Фихте Р. совпадает с философией, трактуемой как наукоучение, т.е. как Р. науч. знания о самом себе. Шеллинг противопоставляет созидание и Р. (размышление). Он делает акцент на непосредств. постижении сущности, интеллектуальной интуиции. Из различных типов Р. Шеллинг выводил различные категории.

В философии Гегеля Р. фактически представляет собой движущую силу развития духа. Рассматривая рассудочную Р. как необходимый момент познават. процесса и критикуя в этой связи романтиков, Гегель вместе с тем выявляет ее ограниченность: фиксируя абстрактные определения, Р. рассудка не в состоянии выявить их единство, однако претендует на окончательное, абс. знание. В "Феноменологии духа" Р. духа о самом себе выступает как форма саморазвертывания духа, как основание, позволяющее переходить от одной формы духа к другой. Гегель прослеживает здесь специфику движения Р. на каждой из трех ступеней развития духа. Логич. формы Р. соответствуют историч. формам самосознания, развитие к-рых завершается в "несчастном сознании", раздвоенном внутри себя и потому фиксирующем абстрактные моменты действительности в их обособленности друг от друга (см. Соч., т. 4, М., 1959, с. 112, 118–19). Будучи объективным идеалистом, Гегель полагает, что в предмете воплощается дух, к-рый обнаруживает в нем самого себя (по выражению Гегеля, сам предмет рефлектирует в самого себя, см. там же, с. 13). Эта идея, материалистически переосмысленная, была использована Марксом для выражения того факта, что стороны или моменты материального предмета, ставшего товаром, взаимно отражаются друг в друге и в самих себе (см. "Капитал", в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, с. 121; "Das Kapital", В., 1961, S. 116). Существо Р. в логически обобщенной форме рассматривается Гегелем в "Науке логики" в связи с анализом сущности и видимости; в отличие от категорий бытия, для к-рых характерен переход от одного к другому, и от категорий понятия, где речь идет об их развитии, в учении о сущности фиксируется взаимоотношение парных категорий, каждая из к-рых рефлектируется – отражается, светится в другой (см. Соч., т. 1, М.–Л., 1929, с. 195). Гегель выделяет три типа Р.: полагающую, к-рая соответствует описат. наукам, внешнюю, или сравнивающую, к-рая отражает господство в науке метода сравнения, и определяющую, к-рая фиксирует моменты сущности в их самостоятельности и обособленности друг от друга. В целом гегелевское учение о Р. раскрывает категориальную структуру той науки, к-рая фиксирует тождество, различие и противоположность, но не постигает противоречия, науки, к-рая противопоставляет субъекту вещь как свой предмет и не вскрывает их единства, данного в практике.

В марксизме разработка проблемы Р. осуществлялась двумя взаимосвязанными путями: по линии критики метафизич. понимания Р. и по линии анализа филос. знания как Р. о культуре человечества, о его социальной истории. Отрицат. отношение к Р. как к специфически рассудочному способу выявления особенностей не предмета, а обыденного сознания, сопровождалось исследованием обусловленности Р. практикой, всей деятельностью человека. Уже в "Святом семействе" основоположники марксизма показали, что идеализм сводит реального, действит. человека к самосознанию, а его практич. деяния – к мыслит. критике своего собств. сознания (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 2, с. 43, 58). В "Немецкой идеологии" Маркс и Энгельс раскрывают классовый смысл призывов к интенсификации Р., характерных для бурж. философии 19 в.: он заключается в том, чтобы интериоризировать институциональный контроль, сделать его делом совести каждого человека, чтобы деспотизм гос-ва был дополнен цензурой совести; тем самым в человеке убивается активно-творч. отношение к действительности, разжигается ипохондрич. самоконтроль и бездеятельное самокопание в глубинах своей души. Критикуя рассудочную Р., противопоставляющую себя практике, Маркс и Энгельс показывают, что в действительности рефлектирующие индивиды никогда не возвышаются над Р. (см. тамже, т. 3, с. 248). Принципиальная ограниченность рассудочной Р., ее неспособность проникнуть в существо исследуемого предмета убедительно раскрыта Марксом в связи с критикой вульгарной политэкономии, к-рая закоснела в рефлективных определениях и потому была неспособна схватить бурж. произ-во как целое. Критика Марксом и Энгельсом рассудочного понимания Р. была по сути дела критикой принципов, на к-рых зиждилась наука, использующая метафизич. метод. Эта критика сливалась с методологич. исследованием категориальной структуры метафизич., рассудочного мышления, с теоретич. осмыслением объективно-практич. базиса этой превращенной формы мышления.

Пороки метафизически-рассудочной рефлексии Маркс и Энгельс связывают со спецификой развития человека в условиях разделения труда и отчуждения, когда человек превращается в частичного человека, а одностороннее развитие его способностей приводит к тому, что частичная социальная функция становится его жизненным призванием. Именно в таких условиях Р. мышления о самом себе становится призванием философа и противопоставляется практике. Эта ограниченность преодолевается развитием универсально-практич. отношения к миру, в результате чего разум предстает как Р. практики в ее универсальности и целостности. Можно выделить различные уровни филос. Р.: 1) Р . о с о д е р ж а н и и знания, данного в различных формах культуры (языке, науке и др.), и 2) Р . о п р о ц е с с е мышления – анализ способов формирования этич. норм, логич. оснований и методов образования категориального аппарата науки. По своему существу Р. критична, ибо она, формируя новые ценности, "разламывает" сложившиеся нормы поведения и знания.

Позитивный смысл Р. заключается в том, что с ее помощью достигается освоение мира культуры, продуктивных способностей человека. Мышление может сделать себя предметом теоретич. анализа только в том случае, если оно опредмечено в реальных, предметных формах, т.е. вынесено вовне и может относиться к самому себе опосредованно. Отвергая сведение Р. к уяснению предрассудков обыденного сознания, диалектич. материализм видит в философии самопознание всемирно-историч. практики человечества, в к-рой просвечиваются универс. характеристики природного мира. Марксистская философия является диалектич. Р. о мышлении, предметно воплощающемся не только в языке, но и в продуктах труда, в достижениях науки, во всей культуре человечества.

Р. становится центр. понятием в бурж. философии 19–20 вв., выражая своеобразие предмета философии в системе наук и специфику филос. метода. Поскольку философия всегда истолковывалась как Р. о знании, как мышление о мышлении, акцент на проблеме Р. у совр. философов выражает стремление отстоять обособленность философии от предметно-чувств. деятельности, ограничить ее предмет самосознанием знания. Эта линия в чистом виде проводится в неокантианстве (Коген, Наторп, Нельсон и др.). Вместе с тем Нельсон специально выделяет психологич. Р. как средство осознания непосредственного знания (разновидность этой Р. – самонаблюдение – явилась гл. методом интроспективной психологии).

Гуссерль специально выделяет Р. среди всеобщих сущностных особенностей чистой сферы переживания (см. "Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie", Bd 1, Haag, 1950, S. 177). Он придает Р. универсальную методологич. функцию. Сама возможность феноменологии обосновывается с помощью Р.: реализация феноменологии опирается на "продуктивную способность" Р. (см. тамже). Р. есть для Гуссерля "название для актов, в которых поток переживания со всеми его разнообразными событиями ... становится ясно постигаемым и анализируемым" (там же, S. 181). Иными словами, Р. есть название метода для познания сознания. Феноменология призвана расчленить различные виды Р. и анализировать их в различном порядке. Сообразно с общим расчленением феноменологии Гуссерль выделяет три формы Р., считая их атрибутом лишь трансцендентального, а не эмпирич. субъекта. Первая форма – осознание индивидом содержания восприятий, образных представлений, постижение самого акта восприятия; возвышаясь к чистому сознанию, трансцендентальному опыту, индивидуальный поток переживаний переходит ко второй форме рефлексии – Р. о Р.; высшей формой Р. является трансцендентально-эйдетическая, к-рая обосновывает феноменологию в ее чистоте, позволяет открыть сущность вещи.

Обращение человека к своей собств. экзистенции является одним из гл. лозунгов экзистенциализма. Экзистенция человека может быть выявлена только тогда, когда он остается один на один с безмолвным голосом своей совести, в страхе перед ничто. Требуя интенсифицировать Р., экзистенциализм обращает осн. внимание на инквизицию совести, не оставляя в душе ни одного уголка, не растравленного Р. Т.о., здесь речь идет не о гносеологич. Р., как в неокантианстве и феноменологии, а об этич. Р., к-рая должна будить в человеке чувство вины, определять его нравств. позицию в мире (см., напр., G. Marcel, Homo Viator, P., 1944, p. 224, а также Heidegger M., Sein und Zeit, Halle, 1927, S. 273). Такая трактовка Р. крайне близка проповедуемой христианством идее греховности человека и постоянного напоминания об этом.

Неотомизм в понимании Р. возвращается к докантовской философии. Обосновывая возможность метафизики, неотомисты и католич. философы различают психологич. и трансцендентальную Р. Первая (область стремлений и чувств) определяет возможность антропологии и психологии. Вторая, в свою очередь, подразделяется на логическую (абстрактно-дискурсивное познание) и онтологическую (направленность на бытие), с помощью к-рой обосновывается возможность собственно философии, излагаемой по всем канонам докантовской метафизики.

В неопозитивизме понятие Р. фактически (но без употребления термина) используется при различении вещного языка и метаязыка, т.к. предмет филос. и логич. анализа ограничивается лишь реальностью языка.

Лит.: Webert J., Réflexion. Etude sur les opérations réflexions dans la psychologie de St. Thomas, "Mélanges Mandonnet", 1930, v. 1, p. 285–325; Günther H., Das Problem des Sichselbstverstehens, В., 1934; Driesch H., Selbstbesinnung und Selbsterkenntnis, 2 Aufl., Lpz., 1942; De Finance J., Cogito cartésien et réflexion thomiste, P., 1946; Litt Th., Die Selbsterkenntnis des Menschen, 2 Aufl., Hamb., 1948; Marc Α., Psychologie réflexive, v. 1–2, Bruges–Brux., 1948–49; eго жe, Dialectique de l'affirmation. Essai du métaphysique reflexive, Bruges–Brux., 1952; Madinier G., Conscience et signification. Essai sur la réflexion, P., 1953; Hoeres W., Sein und Reflexion, Würzburg, 1956; Wagner H., Philosophie und Reflexion, Münch.–Basel, 1959; Schulz W., Das Problem der absoluten Reflexion, Fr./M., 1963; Apel К. О., Reflexion und materialle Praxis. Zur Erkenntnis anthropologischen Begründung der Dialektik zwischen Hegel und Marx, "Hegel. Studien", Bonn, 1964, Beiheft 1; Etcheverry Α., L'homme dans le monde, Bruges–P., 1964, ch. VIII.

    РЕФЛЕКСИЯ — понятие философского дискурса, характеризующее форму теоретической деятельности человека, которая направлена на осмысление своих собственных действий, культуры и ее оснований; деятельность самопознания, раскрывающая специфику душевно-духовного мира человека. Рефлексия в конечном итоге есть осознание практики, мира культуры и ее модусов — науки, искусства, религии и самой философии. В этом смысле рефлексия есть способ определения и метод философии, а философия — рефлексия разума. Рефлексия мышления над предельными основаниями знания и жизнедеятельности человека составляет собственно предмет философии. Изменение предмета философии выражалось и в изменении трактовки рефлексии. Рефлексия имеет два смысла — размышления, объективирующегося в языке и произведениях культуры, и собственно рефлексии, размышляющей об актах и содержании чувств, представлений и мысли. Одной из проблем, поставленной в связи с процедурами рефлексии, была возможность существования дорефлективного и в принципе нерефлектируемого опыта. Если классический рационализм не допускал существования до- и внерефлективного опыта, постепенно расширяя сферу действия рефлексии от восприятия до воли, коль скоро рефлексия предполагает усилия мысли и воли, то иррационализм подчеркивал нередуцируемость непосредственного опыта, его изначальность и неподвластность рефлексии. Нередко рефлексия отождествляется с процессами самосознания, самопознания,самопонимания и понимания Другого, хотя уже давно в истории философии акта самосознания относились к антропологии и психологии, а акты рефлексии — к способам организации и обоснования мышления, ориентированного на постижение истины, и тем самым к внеличностаому, божественному или трансцендентальному знанию. Выдвижение идеи рефлексии и ее приложение к познавательным актам было связано с метафизикой света и с трактовкой знания как “естественного” или “божественного” света разума. Особенностями рефлексии являются 1) ретроспективность, предполагающая, что мысль поворачивает назад, к опытно-постигающему субъекту, 2) делает объектом размышления его акты и их содержание, 3) противостоит созиданию и предметно-практической деятельности, 4) продуцируя свою субъективность 5) и проводя отстраненную дистанцию между тем, что рефлектируется, и субъектом рефлексии. Метафизика субъективности, рассматривавшая рефлексию как мышление о мышлении, противопоставляется в современной философии онтологической интерпретации актов понимания, неотторжимых от той действительности, с которой они сопряжены и которую они выражают. Мышление трактуется как мышление-в-потоке жизни, адистанцирование, с которым связан акцент на рефлексивной трактовке мышления, рассматривается как ограниченное и требующее деконструкции.

    Проблема рефлексии впервые была поставлена Сократом, согласно которому предметом знания может быть лишь то, что уже освоено, а т, к. наиболее подвластна человеку деятельность его собственной души, самопознание есть наиболее важная задача человека. Платой раскрывает важность самопознания в связи с такой добродетелью, как благоразумие, которое и есть знание самого себя (см. Хармид, 164 Д, 165 С, 171 E); существует единое познание, которое не имеет другого предмета, кроме себя самого и прочих познаний (см. там же, 167 С). Теоретическое умозрение, философская рефлексия, оценивается как высшая добродетель. У'Аристотеля рефлексия рассматривается как атрибут божественного разума, который в своей чистой теоретической деятельности полагает себя в качестве предмета и тем самым обнаруживает единство предмета знания и знания, мыслимого и мысли, их тождество (см. Met, XII, 7 1072 в 20; рус. пер. М.-Л., 1934). Различие между предметом мысли и мыслью, по Аристотелю, присуще человеческому разуму, для божественного разума характерно тождество мысли и предмета мысли: “разум мыслит самого себя, раз мы в нем имеем наилучшее, и мысль его есть мышление о мышлении” (там же, XII, 91074b 33—35, с. 215). В философии Плотина самопознание было методом построения метафизики; различив в душе ощущение и рассудок, он полагал самопознание атрибутом только последнего: только ум может мыслить тождество самого себя и мыслимого, ибо здесь едины мысль и мысль о мысли, т. к. мыслимое есть живая и мыслящая активность, т. е. сама активная мысль. Самопознание есть единственная функция ума, рефлексия связана с самосозерцанием софийной мудрости, с переносом объекта внутрь субъекта и созерцанием его как нечто единого, в таком случае процесс созерцания аналогичен процессу самосозерцания (Энн., V, 8). Лишь погрузившись в недра собственного духа, человек может слиться воедино и с объектом со

    зерцания, и с “приблизившимся в тиши божеством”, его душа становится самодушой, а ум — самоумом (Энн., V, 9,12), который порождает из недр собственного духа и внешние предметы. Античную философию интересовали прежде всего пути приобщения человека к миру идей (эйдосов). Самосознание личности, обоснование морального решения в самом субъекте предполагает не просто моральную суверенность личности, но обоснование всех норм и регулятивов самим субъектом с помощью его размышления. Добродетель для античной философии совпадала со знанием, а эйдетический дискурс совпадал с этико-аксиодогическим.

    В средневековой философии рефлексия рассматривалась прежде всего как способ существования божественного разума и как способ существования духа на пути к вере: дух познает истину постольку, поскольку возвращается к самому себе. Августин полагал, что наиболее достоверное знание — это знание человека о собственном бытии и сознании. Углубляясь в свое сознание, человек достигает истины, заключенной в душе, а тем самым приходит к Богу Согласно Иоанну Скоту Эриугене, созерцание своей сущности Богом и есть акт творения. ФомаАквинский отмечал необходимость рефлексии над актами мышления: “Познается истина интеллектом согласно тому, что интеллект обращается к своим действиям и... познает сами свои действия” (De ver., 1,9). Рефлексия трактуется им как специфическая способность ума, которая позволяет постичь универсальное и благодаря которой человек достигает понимания формы (Summ. theol., I, q.85 a2; q.86, al). Мыслители Возрождения, выдвигая идею человека как микрокосма, в котором в концентрированной форме выражаются все силы макрокосма, исходили из того, что познание природных сил есть вместе с тем и самопознание человека, и наоборот.

    Изменения в трактовке рефлексии в философии Нового времени связаны с выдвижением на первый план проблем обоснования знания и с поиском оснований знания в субъекте. Автономность рефлексии как способа организации знания и была впервые осмыслена в метафизике субъективности. В “Метафизических размышлениях” Декарта рассуждение основывалось на методическом сомнении: достоверным и не поддающимся сомнению является лишь одно — мое собственное сомнение и мышление, а тем самым и мое существование (Избр. произв. М., 1950, с. 342). Добытое с помощью рефлексии сознание о самом себе — единственно достоверное положение — является основанием для последующих заключений о существовании Бога, физических тел и т. д. Локк, отвергая концепцию врожденных идей Декарта, проводит мысль об опытном происхождении знания и в этой связи различает два вида опыта — чувственный опыт и рефлексию (внутренний опыт). Последняя есть “...наблюдение, которому ум подвергает свою деятельность и способы ее проявления, вследствие чего в разуме возникают идеи этой деятельности” ( Соч., т. 1. M., 1985, с. 155). Обладая самостоятельностью по отношению к внешнему опыту, рефлексия тем не менее основывается на нем. Из рефлексии о появлении в нашем уме различных идей возникают идеи времени — последовательности и продолжительности, мышления, активной силы и др. Локк расширяет область рефлексии, полагая, что и чувства могут послужить ее источником. Объектом рефлексии могут стать не только операции нашего ума, но и восприятие, сомнение, вера, рассуждение, познание, желание — “все различные действия нашего ума” (там же). Л. Вовенарг определил рефлексию как “дар, позволяющий нам сосредотачиваться на своих идеях, оценивать их, видоизменять и разными способами сочетать”. В рефлексии он видел “исходную точку суждения, оценки и т. д.” (Введение в познание человеческого разума. Л., 1988, с. 10).

    Лейбниц, критикуя различение внешнего и внутреннего опыта у Локка,определял рефлексию как “внимание, направленное на то, что заключается в нас” (Соч., т. 2. M., 1983, с. 51) и подчеркивал существование в душе изменений, которые происходят без сознания и рефлексии. Проведя различие между отчетливыми и неотчетливыми идеями, он связывает первые с рефлексией духа, рефлектирующего над самим собой, а вторые — с истинами, коренящимися в чувствах (там же, с. 82—83). В рефлексии он усматривал способность, которой нет у животных (там же, с. 173), и проводил различие между восприятием-перцепцией и апперцепцией-сознанием, или рефлективным познанием внутреннего состояния монады (Соч., т. 1. M., 1982, с. 406). В самосознании и рефлексии он усматривал источник морального тождества личности, переход которой на следующую ступень своего развития всегда сопровождается рефлексией (Соч., т. 2, с. 236). Лейбниц обратил внимание на трудность, которая возникает при допущении, что будто в душе нет ничего, чего бы она не сознавала, т. е. при исключении бессознательных процессов: Для нас невозможно рефлектировать постоянно и явным образом над всеми нашими мыслями, в противном случае наш разум рефлектировал бы над каждой рефлексией до бесконечности, никогда не будучи в состоянии перейти к какой-нибудь новой мысли” (там же, с. 118).0н полемизирует с Локком относительно того, что благодаря рефлексии создаются простые идеи. В концепции Лейбница рефлексия становится самостоятельным актом мысли, определяющим его специфику, и выступает как способность монад к апперцепции, к осознанию мыслью своих актов и их содержания.

    Кант рассматривал рефлексию в связи с исследованием оснований познавательной способности, априорных условий знания и толковал ее как неотъемлемое свойство “рефлектирующей способности суждения”. Если определяющая способность суждения выступает, когда под общее подводится частное, то рефлектирующая способность нужна в том случае, если дано только частное, а общее еще надо найти (см. Критика способности суждения.— Соч., т. 5. M., 1966, с. 117). Именно благодаря рефлексии производится образование понятий. Рефлексия “не имеет дела с самими предметами, чтобы получать понятия прямо от них”, она есть “...осознание отношения данных представлений к различным нашим источникам познания, и только благодаря ей отношение их друг к другу может быть правильно определено” (Критика чистогоразума.— Там же, т. 3. М„ 1964, с. 314). Кант различал логическую рефлексию, при которой представления просто сравниваются друг с другом, и трансцендентальную рефлексию, при которой сравниваемые представления связываются с той или иной познавательной способностью — с чувственностью ши рассудком. Именно трансцендентальная рефлексия “содержит основание возможности объективного сравнения представлений друг с другом” (там же, с. 316). Отношения между представлениями или понятиями фиксируются в “рефлективных понятиях” (тождество и различие, совместимость и противоречие, внутреннее и внешнее, определяемое и определение), в которых каждый из членов лары рефлектирует другой член и вместе с тем рефлектировав им. Рассудочное знание, основывающееся на рефлективных понятиях, приводит к амфиболиям — двусмысленностям в применении понятий к объектам, если не произвести его методологического анализа, не выявить его формы и границы. Такой анализ и совершается в трансцендентальной рефлексии, связывающей понятия с априорными формами чувственности и рассудка и конструирующей объект науки.

    У Фихте рефлексия совпадает с философией, трактуемой как наукоучение, т. е. как рефлексия научного знания о самом себе. Рефлексия, подчиняющаяся определенным законам, принадлежит к необходимым способам действий ума. “Наукоучение предполагает известными и значимыми правила рефлексии и абстракции” (Соч., т. 1. M., 1995, с. 269). Шеллинг противопоставляет созидание и рефлексию. Он делает акцент на непосредственном постижении сущности, интеллектуальной интуиции. Вместе с тем рефлексия характеризует третью эпоху в развитии философии как истории самосознания. В высшем акте рефлексии ум размышляет одновременно и об объекте, и о самом себе, “будучи одновременно идеальной и реальной деятельностью” (Соч., т. 1. M., 1987, с. 396). В отличие от Фихте, стремившегося ограничить рефлексию мышлением о самом мышлении, Шеллинг говорил о бессознательном существовании рефлексии в природе, которая в человеке приходит к осознанию и актуализации своих потенций. Природа, становясь объектом рефлексии, “впервые полностью возвращается в саму себя, вследствие чего обнаруживается с очевидностью, что она изначально тождественна тому, что постигается в нас как разумное и сознательное” (там же, с.234).

    В философии Гегеля рефлексия представляет собой движущую силу развития духа. Рассматривая рассудочную рефлексию как необходимый момент познавательного процесса и критикуя в этой связи романтиков, Гегель вместе с тем выявляет ее ограниченность: фиксируя абстрактные определения, рефлексия рассудка не в состоянии выявить их единство, однако претендует на окончательное, абсолютное знание, В “Феноменологии духа” рефлексия духа о самом себе выступает как форма саморазвертывания духа, как основание, позволяющее переходить от одной формы духа к другой. Гегель прослеживает здесь специфику движения рефлексии на каждой из трех ступеней развития духа. Логические формы рефлексии соответствуют историческим формам самосознания, развитие которых завершается в “несчастном сознании”, раздвоенном внутри себя и потому фиксирующем абстрактные моменты действительности в их обособленности друг от друга (Соч., Т.4.М., 1959,с. 112,118—19). Гегель полагал, что в предмете воплощается дух, который обнаруживает в нем самого себя (по выражению Гегеля, сам предмет рефлектирует в самого себя). Существо рефлексии алогически обобщенной форме рассматривается Гегелем в “Науке логики” в связи с анализом сущности и видимости; в отличие от категорий бытия, для которых характерен переход от одного к другому, и от категорий понятия, где речь вдет об их развитии, в учении о сущности фиксируется взаимоотношение парных категорий, каждая из которых рефлекгируется — отражается, светится в другой (Соч., т. 1. M.—Л., 1929, с. 195). Гегель выделяет три типа рефлексии: 1) полагающую, которая соответствует описательным наукам, 2) внешнюю, или сравнивающую, которая отражает господство в науке метода сравнения, и 3) определяющую. Последняя фиксирует моменты сущности в их самостоятельности и обособленности друг от друга. В целом гегелевское учение о рефлексии раскрывает категориальную структуру той науки, которая фиксирует тождество, различие и противоположность, но не uocnnaeJ противоречия, науки, которая противопоставляет субъекту вещь как свой предмет и не вскрывает их единства, выражаемого в жизни абсолютного духа. Восхождение от абстрактного к конкретному предстает у Гегеля как само-рефлекгирующее взаимное отсвечивание абстрактных моментов и схватывание в спекулятивном мышлении их целостности. Рефлексия оказывается у Гегеля способом взаимного отображения и единения противоположностей, формой самосознающего продуцирования духа. Философии немецкого идеализма, делавшей акцент на рефлексивные механизмы деятельности мышления и отношения мысли к действительности, противостояла другая линия, подчеркивавшая значимость нерефлексивных процессов (философия чувства и веры Ф. Г. Якоби, антропология Л. Фейербаха, философия воли А. Шопенгауэра, философия бессознательного Э. фон Гартмана и др.). С. Кьеркегор, подчеркивая, что единичный индивидуум суть сокрытое, провел различие между объективным и субъективным мышлением. Объективное мышление “безразлично к мыслящему субъекту и его экзистенции, рассчитывает во всем на результат и способствует тому, чтобы человечество обманывалось”, субъективное мышление имеет другой тип рефлексии, а именно “вид внутреннего, вид обладания, вследствие чего оно принадлежит именно этому субъекту и никакому другому” (Кьеркегор С. Заключительное ненаучное послесловие к “Философским крохам”.— В кн.: От Я к Другому. Минск, 1997, с. 10). Субъективная рефлексия — двойная рефлексия, которая мыслит всеобщее и одновременно то внутреннее, которым субъективность обладает. Анализ Кьеркегором двойной субъективной рефлексии позволяет ему обратить внимание на проблематичность сообщения, существующего в диалоге, — с одной стороны, внутренне изолированная субъективность “хочет сообщить себя”, а с другой — стремится остаться “во внутренности ее субъективной экзистенции” (там же, с. 11). Экзистенциальное сообщение представлено в диалоге, предмет которого находится в сфере междубытийной, в общей территории между бытием вопрошающего и отвечающего. Действительность экзистенции сообщить нельзя, и она выражается лишь в стиле. Кьеркегор обратил внимание не только на принципиальные различия между формами рефлексии, но и на значение диалога как двойной рефлексии, где Я и Другой находятся в отношении двойного отображения, а внутренняя субъективность изолированного мыслителя обретает всеобщую форму и, не растворяясь в Другом, светится его отображенным, рефлективным светом.

    В марксизме рефлексия трактовалась как способ обоснования метафизической, рассудочной философии. Негативное отношение к рефлексии как к специфически рассудочному способу выявления особенностей не предмета, а обыденного сознания и его предрассудков предполагало обращение к осмыслению актов мышления-в-истории, которое не противопоставляло бы себя исследуемому объекту, а было бы включено в исторический процесс как его необходимый компонент. Уже в “Святом семействе” К. Маркс и Ф. Энгельс показали, что идеализм сводит реального, действительного человека к самосознанию, а его практические деяния — к мыслительной критике своего собственного идеологического сознания. Критикуя рассудочную рефлексию, противопоставляющую себя практике, Маркс и Энгельс показывают, что в действительности рефлектирующие индивиды никогда не возвышаются над рефлексией (там же, т. 3, с. 248). Принципиальная ограниченность рассудочной рефлексии, ее неспособность проникнуть в существо исследуемого предмета проанализирована Марксом в связи с критикой вульгарной полит

    экономии, которая закоснела в рефлективных определениях и потому была не способна схватить буржуазное производство как целое. Рассудочную рефлексию Маркс и Энгельс связывали со спецификой развития человека в условиях разделения труда и отчуждения, когда человек превращается в частичного человека, а одностороннее развитие его способностей приводит к тому, что частичная социальная функция становится его жизненным призванием. Именно в таких условиях рефлексия мышления о самом себе становится призванием философа и противопоставляется практике.

    Рефлексия становится центральным понятием в европейской философии конца 19 — начала 20 в., выявляя своеобразие предмета философии в системе наук и специфику философского метода. Поскольку философия всегда истолковывалась как рефлексия о знании, как мышление о мышлении, акцент на проблеме рефлексии у современных философов выражает стремление отстоять автономность философии, понять ее предмет как самосознание актов познания и его содержания. Эта линия проводилась в неокантианстве (Коген, Наторп, Нельсон и др.). Вместе с тем Нельсон специально выделяет психологическую рефлексию как средство осознания непосредственного знания (разновидность этой рефлексии — самонаблюдение — явилась главным методом интроспективной психологии).

    Гуссерль специально выделяет рефлексию среди всеобщих особенностей чистой сферы переживания, связывая с рефлексией возможность рефлективного поворота взгляда, когда акты мысли становятся предметом внутреннего восприятия, оценивания, одобрения или неодобрения. Рефлексия — это “общая рубрика для всех тех актов, в каких становится очевидно схватываемым и анализируемым поток переживания со всем многообразно встречающемся в нем” (Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии, т. 1. M., 1999, с. 164). Он придает рефлексии универсальную методологическую функцию. Сама возможность феноменологии обосновывается с помощью рефлексии: реализация феноменологии опирается на “продуктивную способность” рефлексии. Рефлексия есть название метода в познании сознания вообще. Феноменология призвана расчленять различные виды рефлексии и анализировать их в различном порядке. Сообразно с общим расчленением феноменологии Гуссерль выделяет две формы рефлексии — естественную и феноменологическую, или трансцендентальную. “В повседневной естественной рефлексии, а также в рефлексии, осуществляемой в психологической науке... мы стоим на почве мира, предданого в качестве сущего... В трансцендентально-феноменологической рефлексии мы покидаем эту почву благодаря универсальному εποχή в отношении бытия или небытия мира” (Картезианские размышления. СПб., 1998, с. 97). С трансцендентальной рефлексией Гуссерль связывает формирование позиции незаинтересованного наблюдения. Феноменология и есть метод возвращения взгляда от естественной установки к трансцендентальной жизни сознания и его ноэтически-ноэматическим переживаниям, в которых конституируются объекты, которые являются коррелятами сознания. Поздний Гуссерль обратился к понятию “жизненный мир”, который трактуется как совокупность до- и внерефлективных установок, практических и дотеоретических позиций, что привело к изменению его отношения к рефлексии. М. Хайдеггер, используя феноменологический метод, истолковывает его онтологически, как путь от сущего к бытию, который позволяет осуществить разрушение метафизики. Он подвергает критике прежнюю метафизику, отожлествлявщую бытие с сущим, рефлексию с репрезентацией (пред-ставлением). “Субъекгность, предмет и рефлексия взаимосвязаны... По своей сути геpraesentatio опирается на reflexio” (Время и бытие. М., 1993, с. 184). “Путем субъективной рефлексии над мышлением, уже учредившим себя в качестве субъективности” (там же, с. 218), невозможно достичь бытия. В прежней метафизике субъективности “бытие объясняется и уточняется из отношения к мышлению. Объяснение и уточнение имеют характер рефлексии, которая дает о себе знать как мышление о мышлении... Мышление как рефлексия означает горизонт, мышление как рефлексия рефлексии означает орудие истолкования бытия сущего” (там же, с. 380). В противовес рефлексии, неразрывно связанной с трактовкой бытия как сущего и мышления как репрезентации, Хайдеггер апеллирует к процедурам герменевтического истолкования и актам понимания, которые и позволяют осмыслить априорные структуры человеческого здесь-бытия (Dasein), и прежде всего заботу. Экзистенция человека может быть выявлена только тогда, когда он остается один на один с безмолвным голосом своей совести, в страхе перед ничто. Современный постмодернизм, продолжая эту линию деконструкции прежней метафизики, столь же негативно относится к понятию рефлексии и делает следующий шаг, подчеркивая невыразимость внутреннего опыта личности и неподвластность его и рефлексивному анализу — и пониманию. Так, М. Фуко, противопоставляя феноменологию и постмодернистское понимание внутреннего опыта, писал: “В сущности, опыт феноменологии сводится к некоей манере положить рефлексивный взор на какой-то объект из пережитого, на какую-то преходящую форму повседневности — дабы уловить их значения. Для Ницше, Батая, Бланшо, напротив, опыт выливается в попытку достичь такой точки зрения, которая была бы как можно ближе к непереживаемому. Для чего требуется максимум напряжения и в то же время — максимум невозможности” (Foucault M. Dits et écrits: 1954—1988, v. 4. P., 1995; p. 43). Внутренний опыт оказывается сопряжен с переживаниями в пограничных ситуациях, а рефлексия имеет дело с языком и письмом, которые задним числом фиксируют и передают пережитое.

    Вместе с тем в современной философии ряд направлений сохраняют интерес к проблемам рефлексии как способу организации философского и научного знания. Так, неотомисты, различая психологический и трансцендентальный виды рефлексии, обосновывают с ее помощью различные формы знания. Психологическая рефлексия, ориентированная на область стремлений и чувств, определяет возможность антропологии и психологии. Трансцендентальная рефлексия в свою очередь подразделяется на логическую (абстрактно-дискурсивное познание) и онтологическую (направленность на бытие), с помощью которой обосновывается возможность собственно философии, излагаемой по всем канонам докантовской метафизики. В философии науки, постигающей основания и методы научного знания, были предложены различные исследовательские программы. Так, в философии математики в 20 в. были построены не только различные концепции метаматематики, но и различные исследовательские программы обоснования математики — от логицизма до интуиционизма.

    В неопозитивизме понятие рефлексии фактически (но без употребления термина) используется при различении вещного языка и метаязыка, т. к. предмет философского и логического анализа ограничивается лишь реальностью языка. В русской религиозной философии живое, универсальное знание,

    непосредственная интуиция конкретного всеединства, вера противопоставлялись знанию, имеющему своим источником понятийное мышление. Поэтому рефлексия воспринималась как своеобразие западной отвлеченной философии, которому чужда русская мысль. Так, Н. А. Бердяев, считая любые формы объективации грехопадением духа, подчеркивает, что категории, над которыми рефлектирует гносеология, имеют своим источником грех, а “познающий субъект сам есть бытие, а не только противостоит бытию, как своему объекту” (Бердяев ff. А. Философия свободного духа. М., 1994, с. 253). А. Белый, развивая антропософский подход к духу, попытался понять историю культуры мысли как историю становления самосознающей души. В отечественной философии 20 в., особенно в 70-е гг., проблема рефлексии стала предметом философско-методологических исследований. С ее помощью выявлены уровни методологического анализа (В. А. Лекторский, В. С. Швырев), показана специфика методологии как исследования средств и техники работы, как способа организации методологического мышления и деятельности, который “приобщает индивидуальное мышление и индивидуальную деятельность к социальному, общечеловеческому” {ЩедровицкийГ. П. Философия, наука, методология. М., 1997, с. 418). К началу 80-х гг. произошла не только зафиксированная многими философами “девальвация рефлексии”, но и появились различные варианты построения ряда научных дисциплин на базе понятия рефлексии, прежде всего психологии, психотерапии, педагогики. Уже С. Л. Рубинштейн отмечал, что “возникновение сознания связано с выделением из жизни и непосредственного переживания рефлексии на окружающий мир и на самого себя” (Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957, с. 260). А. Н.Леонтьев определял сознание как “рефлексию субъектом действительности, своей деятельности, самого себя” (ЛеонтьевА. Н. Избр. психологические произведения, т. 2. М., 1983, с. 150). Б. В.. Зейгарник, объясняя мотивационные.нарушения при шизофрении, связывала их с патологическими процессами, происходящими с самосознанием человека, с его самооценкой, с возможностью рефлексии (Зейгарник Б. В. Опосредствование и саморегуляция в норме и патологии.— “Вестник МГУ, Психология”. М., 1981, № 2, с. 12). В отечественной философии 70—80-х гг. выделены различные уровни философской рефлексии: 1) рефлексии о содержании знания, данного в различных формах культуры (языке, науке и др.), и 2) рефлексии об актах и процессах мышления — анализ способов формирования этических норм, логических оснований и методов образования категориального аппарата науки. По своему существу рефлексия критична, ибо она, формируя новые ценности, “разламывает” сложившиеся нормы поведения и знания. Позитивный смысл рефлексии заключается в том, что с ее помощью достигается освоение мира культуры, продуктивных способностей человека. Мышление может сделать себя предметом теоретического анализа только в том случае, если оно опредмечено в реальных, предметных формах, вынесено вовне и может относиться к самому себе опосредованно. Рефлексия тем самым является формой опосредствованного знания.

    Лит.: Шедровицкий Г. П. Коммуникация, деятельность, рефлексия.— В кн.: Исследование рече-мыслительной деятельности. Алма-Ата, 1974, вып. III; Борисов В. Н. Типы рефлексии в научном познании.— В сб.: Методологические проблемы науки. Новосибирск, 1976, вып. 4; Исследование рече-мысли и рефлексий. Психология. АлмаАта, 1979, вып. X; Научное творчество Выготского и современная психология. М., 1981; Рефлексия в науке и обучении. Новосибирск, 1984; Баженов В. А. Метатеоретические исследования и рефлексивность научного знания.— “ВФ”, 1985, № 3; Проблемы логической организации рефлексивных процессов, Тезисы. Новосибирск, 1986; Семенов И. Н. Проблемы рефлексивной психологии решения творческих задач. М., 1990; Ладенко И. С-, Семенов И. Н., Степанов С. Ю. Философские и психологические проблемы исследования рефлексии. Новосибирск, 1990; Шедровицкии Г. П. Избр. труды. М.,1995; Мысли о мыслях, т. 1—2. Новосибирск, 1996; БелыйА. Душа самосознающая. М., 1999; Webert J. Réflexion. Etude sur les opérations réflexions dans la psychologie de St. Thomas.— “Mélanges Mandonnet”, 1930, v. l, p. 285-325; Günther H. Das Problem des Sichselbstverstehens. B., 1934; DrieschH. Selbstbesinnung und Selbsterkenntnis, 2 Aufl. Lpz., 1942; De Finance J. Cogito cartésien et réflexion thomiste. P, 1946; Litt Th. Die Selbsterkenntnis des Menschen, 2Autl. Hamb., 1948; Marc A. Psychologie reflexive, v. 1-2. Bruges-Brux., 1948-49; Он же. Dialectique de l'aHinnation. Essai du métaphysique reflexive. Bruges—Brux., 1952; MadinierG. Conscience et signification. Essai sur la réflexion. P., 1953; Hoeres W. Sein und Reflexion. Würzburg, 1956; Wagner H. Philosophie und Reflexion. Munch.—Basel, 1959; Schuk W. Das Problem der absoluten Reflexion. Fr./M., 1963; Apel K. 0. Reflexion und materialle Praxis. Zur Erkenntnis anthropologischen Begründung der Dialektik zwischen Hegel und Marx.— “Hegel. Studien”. Bonn, 1964, Beiheft l; EichevcriyA. L'homme dans le monde. Bruges—P., 1964, ch. VIII.

    A. П. Огурцов